— Вылезай из-под кровати, — приказал суровый голос. — И помедленней. У меня пистолет!
— Ну, я хочу сказать, знаете ли… — сказал Арчи умиротворяюще, выползая из своего логова, подобно черепахе, и улыбаясь настолько чарующе, насколько это по силам человеку, который только что стукнулся головой о ножку кровати. — Думается, это выглядит немножечко странновато, но…
— Чтоб меня приподняло и хлопнуло! — сказала мисс Сильвертон.
Суть, по мнению Арчи, была схвачена точно, а оценка ситуации отлично выражена.
— Что вы делаете у меня в номере?
— Ну, если уж на то пошло, знаете ли… я бы не стал упоминать, если бы в нашей беседе о том о сем вы не коснулись этой темы, — что вы делаете в моем?
— Вашем?
— Очевидно, произошел тот или иной ляп, но вчера вечером этот номер был моим, — сказал Арчи.
— Но портье сказал, что спросил вас, не будете ли вы против уступить его мне, и, по его словам, вы подтвердили, что да, это вас вполне устраивает. Я приезжаю сюда каждое лето, когда не работаю, и всегда останавливаюсь в этом номере.
— Черт побери! Теперь я вспомнил! Типчик действительно что-то вякал мне про номер, но я думал о чем-то другом, и до меня не дошло. Так, значит, он вякал про это, а?
Мисс Сильвертон нахмурилась. Кинорежиссер, поглядев на ее лицо, определил бы, что оно выражает разочарование.
— Ничего у меня не ладится в этом чертовом мире, — сказала она. — Когда я увидела, что из-под кровати торчит ваша нога, я подумала, что наконец-то подвернулась настоящая сенсация. Я просто с закрытыми глазами видела, как это будет выглядеть в газетах. На первой странице с фотографиями: «Бесстрашная Актриса Ловит Грабителя». Черт бы все побрал!
— Ужасно сожалею и все такое прочее, знаете ли.
— Мне прямо-таки необходимо что-нибудь этакое. У меня есть пресс-агент, и, не стану отрицать, ест он вволю, спит сладко, и у него хватает ума ровно настолько, чтобы получать деньги по ежемесячным чекам, не забывая, зачем, собственно, он пришел в банк. Но сверх этого, можете мне поверить, мира он не перевернет. Девушке с высокими устремлениями от него толку не больше, чем от прострела в пояснице. Уже три недели, как он не устроил для меня ни единой газетной строчки, а до этого не сумел придумать ничего умнее, чем сообщить, что за завтраком я всем фруктам предпочитаю яблоко. Что скажете?
— Препаршиво! — сказал Арчи.
— Я было подумала, что, против обыкновения, мой ангел-хранитель вернулся из отпуска и позаботился обо мне. «Звезда Сцены и Полуночный Вор», — тоскливо прошептала мисс Сильвертон. — «Роза Рампы Разит Разбойника».
— Немножко множко, — согласился Арчи сочувственно. — Ну, вам, наверное, хочется лечь спать и вся такая прочая чушь, так что я, пожалуй, поскакал, а? Приветик!
В завораживающих глазах мисс Сильвертон появился внезапный блеск.
— Погодите! Я вот подумала! — Тоскливой грусти как не бывало. Она вся сияла энергией. — Сядьте!
— Сесть?
— Конечно. Сядьте и согрейте кресло. Я кое-что придумала.
Арчи сел, как ему было указано. Из корзины под его локтем на него сосредоточенно взирал бульдог.
— Они вас знают в отеле?
— Знают меня? Ну, я прожил тут около недели…
— Я про то, знают ли они, кто вы? Знают ли, что вы добропорядочный человек и гражданин?
— Ну, если вопрос поставить так, полагаю, что не знают. Однако…
— Прекрасно! — одобрительно сказала мисс Сильвертон. — Тогда все в порядке. И можно продолжать.
— Продолжать?
— Да конечно же! Мне ведь надо только, чтобы это попало в газеты. А потом пусть выяснится, что произошла ошибка и вы вовсе не грабитель, охотящийся за моими драгоценностями. Мне все равно. И так и эдак — отличная сенсация. Не понимаю, как мне сразу в голову не пришло. Я тут страдаю, что вы не настоящий грабитель, а разницы никакой ведь нет. Мне просто надо выбежать в коридор, и закричать, и поднять весь отель на ноги, и они прибегут и сцапают вас, и я сообщу в газеты, и все будет чудесно.
Арчи взвился из кресла:
— Послушайте! А?!
— Что вас укусило? — заботливо осведомилась мисс Сильвертон. — Разве, по-вашему, это не планчик что надо?
— Что надо! Моя милая старушенция! Он жуть и ничего больше!
— Не вижу, чем он плох! — обиженно огрызнулась мисс Сильвертон. — Как только я дозвонюсь кому-нибудь в Нью-Йорке и сообщу о случившемся в газеты, вы сможете все объяснить, и вас отпустят. Вы же не откажетесь, как личное одолжение мне, провести денек-другой в тюремной камере? Да скорее всего у них тут и тюрьмы-то нет, и вас просто запрут в каком-нибудь номере. Десятилетний ребенок мог бы проделать это одной левой, — сказала мисс Сильвертон. — Шестилетний ребенок, — уточнила она.