В серых глазах Люсиль отразилось огорчение.
— Со стороны папы это очень нехорошо! Мне так хочется, чтобы он отдал тебе должное. Но тебе не следует быть слишком уж суровым с ним.
— Мне?! — сказал Арчи. — Быть суровым с твоим отцом? Черт побери, по-моему, ты не можешь назвать мое обхождение с ним чрезмерно жестоким, а! Я хочу сказать, что думаю только о том, как бы не попадаться старичку на глаза или свернуться в тугой шар, если уж мне не удалось увернуться от него. Скорее я буду суровым со взбесившимся слоном! Ни за что на свете я не скажу про твоего милого старого родителя что-либо бросающее на него тень. Но от факта не уйдешь: он занимает первое место среди наших ведущих акул-людоедов. Бесполезно отрицать, что, по его убеждению, ты немножечко предала гордый древний род Брустеров, когда принесла меня в дом и положила на дверной коврик.
— Да кто угодно должен был счесть себя счастливцем, заполучив такого зятя, золото мое.
— Боюсь, свет моих очей, папочка в этом вопросе с тобой расходится. Всякий раз, когда мне в руки попадает ромашка, я даю ему еще шанс, но ответ всегда один: «Не любит!»
— Ты должен быть снисходителен к нему, дусик.
— Ладненько! Но от души надеюсь, что он меня на этом не изловит. Мне кажется, что если старина папочка обнаружит, что я к нему снисходителен, с ним родимчик приключится прямо на месте.
— Ты же знаешь, он сейчас очень тревожится.
— Нет, я не знал. Он не так уж часто делится со мной сокровенным.
— Из-за этого официанта.
— Какого официанта, царица моей души?
— Его зовут Сальваторе. Папа не так давно его уволил.
— Сальваторе!
— Вряд ли ты его помнишь. Но он обслуживал этот столик.
— Так ведь…
— И оказывается, папа его уволил, а теперь возникли всякие неприятности. Видишь ли, папа хочет построить еще один отель и думал, что приобрел участок, и все в полном порядке, и можно уже приступать к строительству. И вдруг он узнает, что мать этого Сальваторе — владелица газетной и табачной лавочки в самой середине участка. Убрать ее оттуда можно, только купив эту лавочку, а она отказывается продавать. То есть Сальваторе заставил мать обещать ему, что она ее не продаст.
— Лучший друг мальчика — его мамочка, — сказал Арчи одобрительно. — У меня с самого начала была мысль…
— И папа в отчаянии…
Арчи задумчиво затянулся сигаретой.
— Помнится, один типчик… Собственно говоря, это был полицейский и притом выдающийся прыщ… Так он сказал мне, что ты можешь попирать физиономию бедняка, но не должен удивляться, если тот тяпнет тебя за ногу, пока ты эту физиономию попираешь. Видимо, это и случилось со старым папочкой. У меня с самого начала была мысль, что старый друг Сальваторе себя еще покажет, если дать ему время. Мозговитый субчик! Большой мой приятель.
Личико Люсиль просияло. Она оглядела Арчи с гордой нежностью. Конечно, ей следовало бы предвидеть, что выход из положения найдет именно он.
— Ты просто чудо, дусик! Он правда твой друг?
— Абсолютно. Много раз мы болтали по душам в этом самом гриль-баре.
— Тогда все в порядке. Если ты пойдешь и убедишь его, он согласится продать лавочку, и папа будет счастлив. Только подумай, как папа будет благодарен тебе! Это перевесит все!
Арчи призадумался.
— Тут что-то есть, — согласился он.
— И тогда папа увидит, какой ты пушистый ягненочек!
— Ну, — сказал Арчи, — должен сказать, что любой план, который завершится тем, что твой отец начнет смотреть на меня как на пушистого ягненочка, достоин внимательнейшего рассмотрения. Сколько он предложил Сальваторе за эту лавочку?
— Не знаю. Да вон же папа. Позови его и спроси сам.
Арчи посмотрел туда, где мистер Брустер угрюмо опустился в кресло у столика. Даже на таком расстоянии было ясно, что у Дэниела Брустера неприятности и он переносит их очень плохо. Его глаза рассеянно блуждали по скатерти.
— Нет, позови его ты, — сказал Арчи, закончив осмотр своего грозного тестя. — Ты знаешь его лучше, чем я.
— Пойдем к нему.
Они прошли через зал. Люсиль села напротив отца, Арчи выбрал стул на заднем плане.
— Папочка, милый, — сказала Люсиль. — У Арчи есть идея.
— У Арчи? — недоверчиво переспросил мистер Брустер.
— Это я, — сказал Арчи, указывая на себя ложкой. — Высокий типус благородной наружности.
— Какую еще глупость он затевает?
— Просто великолепная идея, папочка. Он хочет помочь тебе с твоим новым отелем.
— Хочет стать его управляющим, я полагаю?
— Черт! — задумчиво сказал Арчи. — Очень даже неплохая мысль. Я никогда не думал о том, чтобы управлять отелем. Буду рад попробовать.