— Он придумал, как избавиться от Сальваторе и его лавочки.
Только теперь мистер Брустер словно бы заинтересовался. Он пронзительно посмотрел на зятя.
— Ах вот как? — сказал он.
Арчи уравновесил булочку на вилке и подставил под нее тарелку. Булочка укатилась в угол.
— Извините! — сказал Арчи. — Вина всецело моя, абсолютно. Я должен вам булочку. Запишу на свой счет. А, да! Касательно бравого Сальваторе. Ну, дела обстоят так, знаете ли. Мы с ним большие друзья. Знаю его уже много лет. То есть такое ощущение, что много лет. Лу посоветовала, чтобы я отправился в его логово, запутал в силках дипломатии, подавил превосходящей силой интеллекта и все такое прочее.
— Это была твоя идея, золотой мой.
Мистер Брустер помолчал. Как это ему не претило, но он не мог не признать, что тут что-то есть.
— Как вы намерены поступить?
— Став милым старым посланником. Сколько вы предложили типусу?
— Три тысячи долларов. Вдвое больше, чем стоит эта лавчонка. Он не продает, чтобы отомстить мне.
— Да, но как вы сделали ему это предложение, а? Держу пари, поручили своему адвокату написать ему письмо, битком набитое всякими «исходя из вышеупомянутого», «согласно нижеследующему» и так далее. Ничего хорошего, старый товарищ.
— Не называйте меня старым товарищем!
— Никуда не годится, малышок! Абсолютно не то, сердце мое! Ни в какие ворота не лезет, друг моей юности. Поверьте своему дяде Арчибальду! Я исследователь человеческой природы и кое в чем разбираюсь.
— Ну, этого еще мало, — проворчал мистер Брустер, несколько раздраженный покровительственной манерой зятя.
— Папа, не перебивай! — строго сказала Люсиль. — Разве ты не видишь, что Арчи сейчас скажет что-то потрясающе умное!
— Так пусть скажет!
— А следует вам сделать вот что, — сказал Арчи. — Отправить меня к нему с шуршащим запасом банкнот. Я раскину их на столе перед ним. И он на крючке! — Он подбодряюще потыкал мистера Брустера булочкой. — Я скажу вам, что надо сделать. Дайте мне три тысячи самых свежих и хрустящих, и я берусь купить эту лавочку. Гарантированно, малышок.
— Не называйте меня малышком! — Мистер Брустер поразмыслил. — Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Не знал, что у вас настолько хватает ума, — добавил он против воли.
— Вне всяких сомнений! — сказал Арчи. — Моя закаленная внешность прячет мозг, подобный циркулярной пиле. Ум? Я источаю его изо всех пор, малышок. Он бьет из меня фонтаном.
В последующие дни выпадали моменты, когда мистер Брустер позволял себе надеяться, но куда чаще выпадали моменты, когда он повторял себе, что такой заведомый олух, как его зять, не сможет удержаться и обязательно найдет способ сорвать переговоры. А потому испытал огромное облегчение, когда Арчи впорхнул к нему в кабинет и объявил о своем успехе.
— Так вы таки заставили итальяшку продать?
Арчи небрежным жестом смахнул несколько документов с письменного стола и воссел на освободившийся плацдарм.
— Абсолютно! Потолковал с ним, как один старый друг с другим старым другом, расшвырял купюры по всей комнате, а он спел несколько тактов из «Риголетто» и расписался на пунктирной линии.
— Вы не такой дурак, каким кажетесь, — признал мистер Брустер.
Арчи чиркнул спичкой по столу и закурил сигарету.
— Такая милая маленькая лавочка, — сказал он. — Дико мне понравилась. Полна, знаете ли, газет, и дешевых романчиков в мягких обложках, и разных жутковатых шоколадок, и сигар с просто ужасающе заманчивыми ярлычками. Думается, дела у меня пойдут успешно. Она ведь в самом центре чертовски привлекательной округи. В один прекрасный день кто-нибудь построит там большой отель, чем поспособствует процветанию торговли. Я предвкушаю, как завершу свои дни за ее прилавком в пышной бороде и ермолке, всеми любимый. И все будут говорить: «Ах, непременно покупайте у этого старомодного восхитительного старого типуса! Такой оригинал!»
Мрачное удовлетворение на лице мистера Брустера сменилось недоумением, почти тревогой. Он полагал, что его зять всего лишь позволил себе малую толику badinage[4], тем не менее слова Арчи не навевали мира и покоя.
— Ну, весьма обязан, — сказал он. — Эта чертова лавчонка все тормозила. Теперь я могу сразу же начать строительство.
Арчи поднял брови:
— Но, мой милый старый волчок, мне крайне жаль разбивать ваши мечты, вставлять палки в колеса вашим воздушным замкам и все такое прочее, но, кажется, вы позабыли, что лавочка принадлежит мне? А я вовсе не уверен, что хочу ее продать.