— Великий Боже! — вскричал мистер Брустер.
Арчи обернулся с дружеской улыбкой.
— Приветик-ветик-ветик! — сказал он сердечно. — Мы как раз просматриваем ваши запасные декорации, не найдется ли что-нибудь подходящее для моего друга. Старик, это мистер Брустер, мой тесть.
Арчи всмотрелся в искаженные черты родственника: что-то как будто было не так. Он решил, что переговоры лучше вести с глазу на глаз.
— Один момент, старый малышок, — сказал он своему вновь обретенному другу. — Мне надо поболтать с моим тестем в соседней комнате. Кратенькая дружеская деловая беседа. А вы оставайтесь тут.
В соседней комнате мистер Брустер вздыбился перед Арчи, как раненый лев песчаных равнин:
— Какого!..
Арчи завладел одной из пуговиц его сюртука и начал ласково ее массировать.
— Должен был бы предупредить, — сказал Арчи, — но не хотел отвлекать вас от принятия пищи. Типчик на горизонте — мой старый милый друг…
Мистер Брустер высвободился могучим движением.
— Что ты себе позволяешь, ты, червяк, притаскивая бродяг в мою спальню и роясь в моих костюмах?
— Но я же как раз и пытаюсь это объяснить, только вы не слушаете. Этот типчик — тот типчик, которого я повстречал во Франции во время войны. Он дал мне под Мийелем кус колбаски…
— Черт бы побрал тебя вместе с ним и с колбаской!
— Абсолютно! Но послушайте. Он не может вспомнить, кто он, где родился, как его зовут, и он абсолютно на мели. Так что, черт возьми, я обязан позаботиться о нем. Видите ли, он дал мне кус колбаски…
Бешенство мистера Брустера сменилось зловещим спокойствием.
— Я дам ему две секунды убраться отсюда. Если он не уйдет сам, я прикажу вышвырнуть его.
Арчи был шокирован:
— Вы же не серьезно?
— Совершенно серьезно.
— Но куда ему уйти?
— На улицу.
— Вы не понимаете! Этот малышок потерял память, потому что его ранило на войне. Закрепите этот факт под старой черепушкой. Он сражался за вас. Сражался и проливал кровь за вас. Обильно проливал, черт подери. И к тому же спас жизнь мне.
— Если бы я ничего другого против него не имел, одного этого оказалось бы более чем достаточно.
— Но вы не можете вышвырнуть в холодный бездушный мир типчика, который пролил галлоны крови, чтобы сделать этот мир безопасным для отеля «Космополис».
Мистер Брустер демонстративно посмотрел на свои часы.
— Две секунды! — сказал он.
Наступило молчание. Арчи как будто размышлял.
— Ладненько! — сказал он наконец. — Не надо заводиться. Я знаю, куда ему пойти. Только что сообразил. Поселю его в моей лавочке.
Багрянец сполз с лица мистера Брустера. Буря чувств заставила его забыть про дьявольскую лавчонку. Он опустился на стул. Снова наступило молчание.
— О-ох, — сказал мистер Брустер.
— Я знал, что вы дадите волю здравому смыслу, — одобрил Арчи. — А теперь по-честному, как мужчина мужчине, что дальше?
— Чего вы от меня хотите? — пробурчал мистер Брустер.
— Я думал, не приютите ли вы малышка на время, чтобы дать ему шанс оглядеться и поразнюхать.
— Я категорически отказываюсь предоставлять дополнительным бездельникам бесплатные стол и кров.
— Дополнительным?!
— Ну, он же будет вторым, верно?
Арчи огорченно вздохнул.
— Действительно, — сказал он, — когда я только-только водворился здесь, я некоторое время, так сказать, предавался отдыху, но разве я не встрепенулся и не ухватил управление вашим новым отелем? Абсолютно!
— Я не возьму на иждивение этого бродягу.
— Ну, так найдите ему работу.
— Какого сорта работу?
— Да любого.
— Если хочет, может наняться официантом.
— Ладно. Поставлю его в известность.
Он вернулся в спальню. Кус Колбаски нежно взирал в трюмо на пятнистый галстук, обвивающий его шею.
— Послушай, старый волчок, — виновато сказал Арчи, — император всех субчиков там за дверью говорит, что ты можешь получить здесь место официанта, и ничего сверх для тебя делать не желает. Как ты?
— А официанты едят?
— Наверное. Хотя, черт возьми, если подумать, я ни разу не видел, чтобы официант ел.
— Мне подходит, — сказал Кyc Колбаски. — Когда приступать?
Глава 19
Реджи оживает
Избыток досуга имеет то преимущество, что у человека есть время заняться делами всех друзей его круга, и Арчи, заботливо надзирая за судьбой Куса Колбаски, не оставил в небрежении сердечные невзгоды своего шурина Билла. Несколько дней спустя Люсиль, возвратившись в их совместный номер, увидела, что ее муж сидит в деревянном кресле у стола с необычно суровым выражением на всегда благожелательном лице. Из уголка его рта торчала довольно пухлая сигара. Пальцы одной руки были заложены в пройму жилета, а пальцами другой руки он грозно барабанил по столу.