Мистер Блейк страдальчески умолк.
— Но что случилось с субчиком? Почему он не может себя показать? Непорядки с пищеварением?
— С пищеварением? — Мистер Блейк испустил очередной глухой смех. — Да вы бы не испортили ему пищеварение, даже накормив безопасными бритвами. Нет, он уверовал.
— Уверовал?
— Можно сказать и так. Оказывается, вчера вечером он не пошел отдохнуть в киношку, как я ему рекомендовал, а смылся на какую-то там лекцию на Восьмой авеню. Сказал, что прочел про нее в газете — что-то там о рациональном питании — и соблазнился. Вроде бы подумал, что сможет поднабраться чего-нибудь полезного. Он и не знал, что это за рациональное питание, но прикинул, что, может, это про еду, вот и не захотел пропустить. Он только что заходил сюда, — безнадежно продолжал мистер Блейк. — Переменился так, что не узнать. Перепуган, ну, до смерти! Сказал, что с этими его прошлыми привычками просто чудо, что желудок у него как будто еще цел! Лекцию читала одна дама, и она им такого наговорила про кровяное давление и еще всякое, что у него имеется, а он и понятия не имел. Она показала им картинки, цветные картинки про то, что творится в желудке неосторожного едока, который не пережевывает пищу — ну, чисто поле сражения! И он сказал, ему теперь что наесться пирожков, что застрелиться — разницы нет, разве что пирожки его прикончат побыстрее. Я уговаривал его, мистер Моффам, со слезами на глазах уговаривал, спрашивал, неужели он откажется от славы и богатства только потому, что какая-то баба, которая сама не знала, о чем болтает, показала ему всякие подделанные картинки. Но его было не прошибить. Подставил меня, а сам поскакал покупать орехи. — Мистер Блейк испустил стон. — Двести долларов, а то и побольше псу под хвост, не говоря уж о пятидесяти, которые он получил бы, а из них — двадцать пять мне!
Арчи забрал свой табак и задумчиво направился к «Космополису». Джонатан Блейк ему нравился, и он скорбел о постигшем его несчастье. Странно, размышлял он, как все цепляется одно к одному. Баба, прочитавшая роковую лекцию о неразумных поглотителях пищи, могла быть только мамашей его вчерашнего юного гостя. Неприятная бабища! Ей мало морить голодом мужа и сына…
Арчи остановился как вкопанный. Прохожий у него за спиной налетел на эту спину, но Арчи даже не заметил. Его посетила одна из тех внезапных блистательных идей, благодаря которым человек, как правило, обходящийся без мыслительного процесса, сохраняет средний интеллектуальный уровень. Он постоял минуту-другую, прямо-таки ослепнув от блеска этого плода своих мыслительных способностей. Наполеон, пришло Арчи в голову, когда он зашагал дальше, должно быть, пребывал на таких же эмпиреях, придумав хорошенький сюрприз для противника.
И будто Судьба разделяла его планы — первым, кого он увидел в вестибюле отеля, был долговязый отрок. Он стоял у газетного киоска и знакомился с содержанием утренней газеты на дармовщинку в той мере, в какой допускало бдительное око царицы киоска. И он, и она скрупулезно соблюдали правила этой игры, а именно: читать разрешается без помех все, что можно охватить взглядом, не прикасаясь к газете. Если дотронетесь, вы проиграли и обязаны газету купить.
— Ну-ну-ну! — сказал Арчи. — Друзья встречаются вновь. — Он дружески потыкал отрока под нижнее ребро. — Тебя-то мне и нужно. Ты чем-нибудь сейчас занят?
Отрок сказал, что пока нет.
— В таком случае пройдись-ка со мной к одному моему знакомому типусу на Шестой авеню. Всего в паре кварталов отсюда. Думаю, что смогу быть тебе полезен. Можешь считать, что тебе очень даже подфартило, если понимаешь, о чем я. Поскакали, малышок. Шляпы тебе не требуется.
Мистер Блейк, когда они вошли, размышлял над своими бедами в пустой лавочке.