Торговец явно не собирался отступать. Как и бывший чемпион.
— Только после тебя, старый, — усмехнулся он.
Лили смотрела на бранящихся мужчин, как на дурачков.
Они же собираются просто бороться на руках! Как от этого можно умереть?
Убрав с прилавка лишний хлам, Ганштайн надел механическую руку и закрепил поддерживающие кожаные ремни. Затем он несколько раз с явным усилием прокрутил торчавший из плеча заводной ключ.
Раздался скрип и скрежет несмазанных шестеренок. После чего механизм пару раз дернулся и пришел в движение. Ладонь Ганштайна, которая дотянулась только до предплечья экзоскелета, с помощью специальных колец на резинках без труда управляла механической ладонью.
Теперь правая железная рука торговца была почти в полтора раза больше левой.
Уперевшись локтем в столешницу, Ганштайн взглядом пригласил Вика, который как раз закончил разминку.
— Лили, — позвал он.
Малявка прыжком забралась на прилавок. Бывший чемпион удивился, когда она неожиданно умело проверила хватку противников. После чего заправским комментатором объявила:
— С правой стороны! — и указала на Вика. — Боец в легком весе! Победитель извращенцев, задир и легионеров! Бр-р-ратик!
Малявка явно сболтнула лишнего. Но Ганштайн лишь скептично оглядел бывшего чемпиона. Тот отмахнулся, мол, не слушай.
— С левой стороны! — продолжила Лили. — Боец в суперлегком…
Ганштайн прищурился.
— Боец в легком весе! Владелец лучшей лавки запчастей и механизмов на всем Крысином…
Ганштайн прокашлялся.
— Во всем Нижнем Городе! Дядя-а-а-а… Яков!
И после этого малявка захлопала в ладони, замахала руками и засвистела, заменяя собой целую толпу зрителей.
— С каких это пор я стал тебе дядей? — возмутился торгаш. — И слезь с прилавка, бестолочь!
Лили послушно спрыгнула со стола, не забыв перед этим объявить:
— Начали!
Вик воспользовался тем, что Ганштайн отвлекся, и взорвался в рывке. Полагаясь на технику, он собирался положить неопытного противника быстрее, чем за секунду.
Но механический экзоскелет Ганштайна даже не шелохнулся.
Увидев замешательство бывшего чемпиона, торговец свободной рукой поправил очки и хмыкнул:
— Еще не поздно сдаться. Пока твоей сестре не пришлось соскабливать тебя с прилавка, как лепешку, в которую я тебя непременно раскатаю.
— Как насчет закатать себе губу, старик? — оскалился Вик и продолжил борьбу.
На этот раз он атаковал через верх. Вдавливая свои пальцы в холодное безжалостное железо, он пытался взять кисть экзоскелета на излом.
Слишком поздно бывший чемпион понял, что это было бесполезно.
Мышцы, бицепс, предплечье, отдавшие основную силу в рывке, начали отказывать. Назойливый червячок подсказывал перейти в жим, толкнуть механическую руку трицепсом.
Но, глядя на железный каркас экзоскелета, бывший чемпион не сомневался, что эта попытка окончиться для него переломом костей.
И все же Вик не сдавался. Его мышцы вздулись, на висках выступили вены, а сам он рычал разъяренным зверем. Он продолжал бороться, продолжал тянуть на свою сторону непоколебимую железную руку. Даже когда его собственная рука почти легла на стол.
Потому что он был бойцом. Потому что ему был брошен вызов. И потому, что только в таких схватках на пределе возможностей он становился сильнее. При этом результат уже был не важен.
Победит — значит, был сильнее. Проиграет — значит, стал сильнее.
— Братик… — обронила обеспокоенная Лили.
Ганштайн, глядя на бесполезные потуги мальчишки, лишь усмехнулся. Ведь он солгал.
Каркас внешнего усиливающего скелета был сделан из закаленной стали, а сами усиливающие элементы помимо резины подкреплялись и сложной системой рычагов. В сумме это позволяло механической руке развить усилие на хвате до четырехсот килограмм!
В понимании Ганштайна у Вика не было ни шанса.
Пока в глазах последнего не загорелся золотой огонь.
— Не может быть… — опешил Ганштайн. Но в следующий же миг ему пришлось взять себя в руки.
Потому что его механическая рука внезапно начала сдавать!
Заметив это, Вик решил закрепить успех и, взревев, увеличил напор. Накренившись всем телом вбок, но все еще не отрывая локоть, он начал перетягивать железную руку на свою сторону.
Постепенно. Сантиметр за сантиметром, градус за градусом.
— Мальчишка! — зарычал от напряжения Ганштайн и впился свободной рукой в столешницу.
Он просто не мог позволить жалкому проходимцу испортить репутацию своих механизмов!