Некоторые приходилось пропускать, чтобы сблизиться и ужалить противника одним-двумя точечными выстрелами здоровой руки. Но эти удары были всего лишь обманкой…
— Хватыт бэгат! — тяжело дыша, прорычал негр.
Не прошло и пары минут, а с него уже водопадом лился пот. Лишние полсотни кило веса явно сказались на выносливости.
Но Виктору было не в пример тяжелее: при дыхании колол бок, что говорило о сломанных ребрах, а защитную стойку он не менял, потому сломанная левая рука онемела почти полностью. Ее едва хватит на еще один жесткий блок.
— Ты прав, — кивнул чемпион, — этого хватит.
Прикрыв голову и корпус многострадальной левой, Виктор сделал подшаг и выбросил правую ладонь для захвата.
Африканец повелся на обманку и с самоуверенной улыбкой расправил руки, приглашая перейти в партер.
Но вместо этого чемпион мира ушел вбок и вбил пятку под колено противнику.
Этим он и занимался последние несколько минут: отбивал лоу-киками мышцы бедра противника.
Ожидания оправдались. Они оказались обычными, человеческими, потому колено не выдержало и подогнулось, а одна из головок квадрицепса и вовсе оторвалась от сустава.
С воем раненного зверя и грохотом железного дровосека негр упал на колено. Виктор тут же нырнул ему за спину и, выкрутив ему руку, ударил в плечевую сумку.
Даже у стального скелета было слабое место — суставы.
Крышу небоскреба огласил сиплый крик боли. Не успел Виктор отпустить повисшую плетью руку негра, как тот с неожиданной даже для чемпиона скоростью развернулся на одной ноге и со всего маху выдал бэкфист.
Натренированное тело рефлекторно согнулось и спрятало голову с корпусом за предплечьями.
Снопом обжигающих искр отозвалась треснувшая в руке кость, а затем Виктора с его ста тридцатью килограммами отбросило на чертовых три метра!
Тело после приземления заныло. Он прикусил язык, чтобы отвлечься от боли в сломанном предплечье, и приподнялся на локоть.
Его противник уже успел подняться на ноги. Он рычал разъяренным тигром, в уголках рта скапливалась белая пена, а сквозь его черную кожу проступали очертания раскалившегося до красна скелета. Пот не успевал выходить из пор, как тут же испарялся, окружая негра водянистым облаком.
Мышцы его здоровой ноги вздулись от напряжения, а в следующий миг его фигура размазалась в невозможном для простого человека прыжке.
Виктор моментально перекатился назад и всем телом ощутил, как от приземлившейся всего в десятке сантиметров титановой туши задрожал бетон.
Без здоровых рук единственным быстрым способом подняться на ноги оставался кувырок через голову. Его чемпион и попытался провернуть, но, похоже, боль от раскалившегося железа в теле придала его противнику сил.
С невероятной для его габаритов скоростью африканец подпрыгнул на месте и вскинул опорную ногу.
Виктора будто сбил грузовик.
Дыхание сперло, внутри живота что-то лопнуло, обдав внутренние органы горячей лавой, а массивное тело подбросило в воздух.
Он моментально сгруппировался и приготовился вытянуть больные руки, чтобы остановить инерцию после падения. Но внезапно дикий страх липкими пальцами стиснул сердце.
Удар чертового недокиборга оказался такой силы, что чемпиона попросту перебросило через парапет крыши…
***
Увидев, как его боец одним ударом ноги отправил чемпиона мира в свободное падение с крыши башни, Фарид подскочил на ноги и выдохнул:
— Удивительно!
Жестом он подозвал начальника своей охраны.
— Свяжись с моей помощницей, — приказал шейх, — пусть подготовит новый пакет инвестиций в проект “Убермэнш”, — глянув на африканца, раскалившийся скелет которого уже начинал остывать, Фарид довольно кивнул. — Тот генерал не солгал: немецкие технологии и вправду хороши.
Начальник охраны сглотнул:
— Но, достопочтенный принц, ваш отец запретил…
Глаза шейха сверкнули кинжалами.
— Мой отец засиделся в кресле эмира, — он охватил властным взглядом открывшийся с террасы вид на ночной Дубай. — Как и другие.
Сдержав вспышку удивления и дрожь от пробравшего до костей ветра перемен, глава охраны поклонился в пояс.
— Будет исполнено, мой принц.
Тем временем, у парапета встал тяжело дышавший африканец с титановым скелетом.
Пот ручьями лился по черной коже, обдуваемой холодным ветром, и без того широкие ноздри раздувались, жадно поглощая воздух, а сердце билось загнанной в железный саркофаг птицей.
Он продал свое тело на эксперименты, чтобы прокормить свою многочисленную семью. И о своем решении он пожалел всего дважды: во время установки титановых костей и этой ночью.