Только вглядевшись в полумрак кабинета, Виктор понял, что канделябр на самом деле был металлическим стационарным телефоном старого образца на подставке в форме буквы “Т”. Такими, кажется, пользовались еще до времен Второй мировой.
— Я в порядке, Козявка. Если хочешь — звони, но ждать я никого не собираюсь.
Увидев, что Виктор иду к выходу из здания и действительно собирается оставить ее одну, малявка надулась и топнула ногой.
— А вот и позвоню! И хватит звать меня “козявкой”! Уж лучше, как остальные, Мышью, — помедлив, она шепотом добавила: — Или по имени…
Решив, что ноге не помешает небольшой отдых, бывший чемпион остановился и спросил:
— И как же твое имя?
Девочка удивилась. Похоже, она до последнего не верила в придуманную амнезию.
— Лили, — ответила она и, смутившись, потупила взгляд. — Ты правда ничего не помнишь?
В ответ Виктор покачал головой.
— Обалдеть… — протянула Лили. — А про себя что-нибудь помнишь? Например, имя? Или любимый цвет? А помнишь, как однажды тебя подстрелили солью прямо в зад? Или как один мехарэкс чуть не откусил тебе ползада? Или…
— Хватит, — скривился бывший чемпион и жестом руки остановил словесный поток. — Я понял, что был тем еще любителем приключений. Но ни имени, ни фамилии не помню.
Малявка враз посмурнела.
— Витей тебя зовут. А фамилия… их нам некому дать.
Виктор удивился совпадению имени.
Тот чудик в шляпе постарался? Или это обязательное условие для перерождения?
От размышлений его оторвал взгляд девочки. В прежде ясных голубых глазах поселилась печальная, безнадежная пустота. Внутри бывшего чемпиона что-то всколыхнулось.
Вид маленькой девочки напомнил ему о голодных годах, проведенных за серыми стенами, на жесткой койке в окружении вечно грязных, вечно озлобленных, вечно грызущихся друг с другом брошенных детей.
— Это хорошо, — с ностальгической улыбкой заметил он. — Мы сможем выбрать их сами.
Лили подняла изумленные глаза.
— Точно! — и вскинула кулачки. Но затем, будто что-то вспомнив, она нахмурилась и окинула Виктора подозрительным взглядом. — Сыч изменился. Стал… другим.
Девочка задумчиво всмотрелась в темный коридор, из другого конца которого все еще доносилось жалобное хныканье врача.
Бывший чемпион уже собрался было сменить тему, как Лили обернулась и одарила его широкой, по-детски искренней улыбкой.
— Но Сыч все еще хороший!
Быстрее, чем он с больной ногой успел отпрыгнуть, малявка стиснула его в крепких объятиях.
От таких нежностей бывший чемпион опешил. Когда он последний раз обнимался не в партере с потным мужиком или не в постели с сексуальной красоткой? Просто так, из радости и заботы?
Наверное, никогда.
Не зная, что говорят в такие моменты, он похлопал шмакодявку по спине:
— Не нравится мне прозвище. Лучше называй по имени. Виктор… или просто Вик, — учитывая возраст нового тела, ему и вправда подходило что-то менее официальное.
— А можно “Братик”? — она подняла круглые, полные надежды глаза.
— Без разницы, — фыркнул Вик.
— Ура! — воскликнула девочка и прижалась еще сильнее. Похоже, отделаться от нее будет непросто. — Я тут подумала и поняла, что это ведь так круто, что Братик потерял память! Он сможет познакомиться со всей командой заново! И впервые увидеть Нижний Город!
Переполненная энтузиазма, шмакодявка сама потащила Вика к выходу.
— Команда? — зацепился он.
Она вроде бы упоминала еще и какого-то “капитана”…
— Да! “Кролики”! — закивала девочка. — Мы лучшая банда воров! Во всем Нижнем городе нам нет равных!
Это его не удивило. Все-таки у сирот было не так уж и много способов заработать на хлеб. Но впервые с момента пробуждения у него появилось плохое предчувствие.
— Козявка, не напомнишь, за что мне проломили голову?
Нога начинала приходить в норму, так что Вик вышел вперед и, распахнув двери выхода, шагнул наружу. Позади зазвенел колокольчик, а сквозь закрывающийся проем прошмыгнула малявка.
— Я не козявка! А побили тебя… из-за меня.
Кажется, она сказала что-то еще про то, что ее задирали, а Вик, который прежний Витя, вступился и за это получил по голове. Дальше бывший чемион уже не слушал. Его внимание поглотили улицы Нижнего Города.
Передо ним расстелился широкий проспект.
Тротуаров не было и в помине. Вместо них мощенные булыжником, побитые трещинами сплошные дороги. В некоторых местах виднелись воронки и ухабы, будто оставленные тяжелым снарядом пороховой пушки.
При этом витавший в городском воздухе запах почти подтверждал догадку. Это была едкая смесь из пороха, выхлопных газов, гнили, человеческого пота и даже крови.
Словно ежедневные перестрелки и убийства здесь были обычным делом.
Хотя, судя по отметинам на фасадах домов и заколоченным досками окнам без стекла, так оно и было.
По проспекту и дальше, по узким изуродованным улочкам, сновали, суетились, бегали, шастали и шныряли местные жители.
Все, как один, вонючие, бледные, худощавые, с голодными бегающими глазами. Вместо привычных Вику современных одежд штопанные тряпки, лохмотья и балахоны.
На их фоне его поношенные обноски и малявкин затертый комбез смотрелись еще прилично.
Видимо, воровской промысел дает свои плоды.
Вик вышел из-под козырька “врачебной будки” — по-другому одноэтажный, косой, разваливающийся дом было не назвать.
Люди вокруг оборачивались на него. В их взглядах плескались неожиданная злоба и страх — инстинктивные чувства, которые бывший чемпион вызывал одним своим присутствием.
Сам же он видел не людей — лишь безвольных призраков, уносимых течением обстоятельств и чужих планов.
Поэтому внимание Вика больше привлекли знакомые теплые лучи газового света, облизывающего все вокруг.
И это при том, что уличные фонари, растущие по краям дороги, не горели.
Не может же наверху…
Пораженный собственной догадкой, Вик поднял глаза. И все вопросы насчет названий Верхнего и Нижнего городов отпали сами собой.
Вместо привычного голубого, облачного, ясного, пасмурного, — да любого! — неба в нескольких километрах над головой тяжелым бескрайним куполом нависал каменный свод.
Он простирался насколько хватало взгляда, а под ним в клубах выхлопных газов висел освещавший город громадный “светлячок” — газовый фонарь гигантских размеров.
Правда, с высоты в несколько километров он выглядел не больше кулака подростка.
Он не был так же ярок, как настоящее солнце, но его теплый тусклый свет все еще мешал разглядеть очертания самой конструкции. Но казалось, что фонарь был похож больше на перевернутый маяк, нежели нависную лампу.
Внутри него клубился болотного цвета газ. В какой-то момент он взорвался зеленой вспышкой. Одна часть фонаря загорелась раза в два ярче, другая наоборот поблекла.
На улицу опустился густой болотистый сумрак. Он продлился от силы три секунды, но умельцам хватило и двух, чтобы подрезать у зазевавшихся прохожих кошельки и сумки.
Раздались злые, возмущенные крики и отборная ругань. Вик обернулся проверить малявку, но та исчезла.
Следом улицу накрыло развернувшееся яркое свечение. Стало светло, как под настоящим солнцем, но через краткий миг все вернулось в норму.
Разве что бывшему чемпиону потребовалось проморгаться, чтобы отойти от контрастной смены освещения.
В это время вокруг три-четыре человека орали, звали городских стражей и бегали по мостовой, пытаясь найти обокравших их воришек. Но тех и след простыл.
Учитывая, что стражей тоже видно не было, не сложно догадаться, что этот оживленный проспект был проплаченными охотничьими угодьями.
Бросив последний взгляд наверх, Вик заметил островки, чистые от смога, который медленно двигался, видимо, в сторону вентиляции — искусственной или естественной. Там, во мраке отрывшегося каменного свода пульсировало мерное темно-зеленое свечение. Оно стелилось по нему болотным туманом, в котором будто что-то… шевелилось.