Да, я понимаю, что дети, очереди, низкая зарплата…
– Кстати, о зарплате, – перебил его Олег. – Я как-то не в курсе, кто сколько получает. Просветите, пожалуйста, у вас сколько?
– О, это больная тема, – горько усмехнулся Кирилл. – Я молодой специалист, у меня – сто двадцать в месяц, но я-то еще ладно. Семьи нет, а мне одному много не надо, так что хватает. Но вы знаете, что инженер в месяц сто пятьдесят получает, ведущий специалист, которых на отдел двое, – сто восемьдесят, у начальника отдела – двести двадцать, а у мастера на участке – двести с копейками? А работяга у станка полторы сотни сразу после техникума получает, а более-менее опытный – двести тридцать – двести пятьдесят. Некоторые, сверхурочно оставаясь, триста-триста пятьдесят зарабатывают. Я одного токаря знаю, так тот хвалился, что у него иногда и по семьсот выходит. Получается, я, десять лет в школе отучившись и пять в институте отпахав, на сто двадцать прихожу, с перспективой в сто пятьдесят, а слесарь после восьми лет школы и двух техникума эти сто пятьдесят сходу имеет, и потолок у него в два раза выше, чем у меня. А мастер? У него ведь ответственность куда больше, чем у простого работяги, и образование минимум десять плюс три, а иногда и институт, а зарплата ниже. Как думаете, много молодых на такие ставки позарятся? Девчонки вроде Маши, – он кивнул на симпатичную девицу, – к нам еще идут, но они замуж надеются, а потом муж зарабатывать должен. А парни? Они как семью кормить станут?
Он возбужденно передернул плечами.
– Современное производство требует квалифицированных кадров. И ИТР, и рабочих. А вся система стимуляции повернута так, что поощряет низкую квалификацию. Сколько у нас в стране вообще после институтов работают по специальности? Хорошо, если половина, а то ведь, может, не больше трети. Да еще эти очереди… Думаете, я не понимаю, что такое очереди? – обратился он к аудитории. – Да прекрасно понимаю.
И понимаю, что если бы зарплата у нас была в два раза выше, то иногда и на рынке вырезку по семь форинтов за кило купить можно было бы, а не давиться два часа за суповыми наборами по фор-семьдесят!
– Если бы у нас зарплата в два раза выше станет, – вздохнула одна из тетушек, – то и цены на рынке в два раза вырастут.
Кирилл на мгновение смутился.
– Ну, не знаю, – отмахнулся он. – Я не экономист. Знаю только, что в рамках нынешней системы менять что-то бессмысленно.
– Даже создание отделов технического контроля не поможет? – в упор спросил Олег.
– Нет, разумеется, – фыркнул парень. – Начальник ОТК тоже под директором ходит.
А того за невыполнение плана в хвост и гриву парят. Как думаете, что он сделает с ОТК, если тот ему половину машин заворачивать будет? Главное – план по валу выполнить, а там хоть трава не расти. Нет, тут все нахрен менять надо и с нуля строить. Тут в последнее время по телевизору очень модно про самоокупаемость говорить. Олег Захарович, да какая самоокупаемость? Если все за живые деньги покупать-продавать, да еще и смежников выбирать самостоятельно, половина заводов в стране встанет намертво. А может, и все.
– Да уж… – Олег побарабанил пальцами по столу. – Господа, а что, возразить никто не хочет? Может, господин… м-м-м, Зайтман преувеличивает? Горячится?
– Конечно, преувеличивает! – громко воскликнула тетушка-общественница. – Молодой он еще, неопытный. Вы, господин Народный Председатель, не обращайте на него внимания, чего только сгоряча да по молодости не наговоришь! Наш дружный коллектив…
– Стоп! – Олег поморщился. – Видите ли, уважаемая госпожа, такие речи мне не интересны. Официальная точка зрения мне прекрасно известна и так. И мы ее будем менять, давно назрело. Если бы люди честно говорили, что думают, и не только говорили, а еще и предлагали что-то, глядишь, и не оказались бы мы сейчас в такой заднице.
Краем глаза он поймал чью-то скептическую полуухмылку.
– Ну да, – кивнул он, – раньше не очень-то можно было высказываться, понимаю. Но времена меняются, господа. Может, кто-то еще хочет возразить вашему коллеге? По существу?
Он обвел людей взглядом. Те мялись и отводили глаза. Высказаться больше не захотел никто. Олег хмыкнул про себя. Действительно, а чего он ожидал? Что кто-то в этой толпе начнет резать правду-матку Нарпреду в лицо? Даже если Нарпред не решит, что за нахальство следует наказать, обязательно кто-нибудь из своих стукнет начальству или в Третий отдел. Та же тетушка-общественница, например, точно стукнет. Народ давно отучили говорить прямо, и повезло, что нашелся молодой да неопытный, которого жизнь еще не била. И дважды повезло, что он увольняется и дирекции больше не боится. А если бы не увольнялся, рискнул бы на такую откровенность? Ох, сомнительно. Надо бы прикрыть парня, а то Общественные Дела враз в бараний рог его скрутят. Ладно, пометили, теперь не забыть бы. Кстати, а зачем забывать? Можно ведь вот так…
Народный Председатель поднялся со стула и кивнул:
– Всем спасибо за содержательную беседу. Не буду больше отвлекать. Кто-нибудь, подскажите телефон директора, окажите любезность.
Сразу трое или четверо зашелестели страницами телефонного справочника. Но победила в негласном соревновании общественница.
– Тридцать два девяносто восемь! – гордо сообщила она по памяти.
– Спасибо… – Олег подхватил трубку ближайшего телефона и набрал номер. – Герман Иосифович? Кислицын говорит. Спуститесь, пожалуйста, в КБ, я вас жду.
Он брякнул трубку на рычаг.
– До свидания, господа, – он подошел к двери и взялся за ручку, но обернулся. – Кирилл, можно вас на минутку в коридор пошептаться?
Он выпустил парня в коридор, вышел за ним и подождал, пока телохранитель плотно прикроет дверь, сквозь которую тут же прорвался возбужденный гул голосов. Затем он увлек Кирилла в конец коридора, к подоконнику. Там он вытащил из кармана блокнот, вырвал страницу и набросал номер телефона.
– Вот, – протянул он бумажку. – Отдел канцелярии по работе с гражданами. Как получите на руки трудовую, перезвоните по этому телефону, вас будут ждать.
Сколько вам еще осталось здесь работать?
– До конца недели. Сегодня вторник, значит, еще три с половиной дня.
– Прекрасно. Значит, в понедельник… или даже в субботу сразу же звоните. У вас какое образование? И, кстати, у вас имелись какие-то планы на будущее, от которых нельзя отказаться?
– Ну… – Кирилл потер лоб. – Я вообще-то из Воралтая. В Моколе закончил политех по факультету тяжелых машин и оборудования. Думал вернуться домой, там хоть квартира есть. Лучше в двушке с родителями, чем здесь по общагам мотаться. Там поступлю в какой-нибудь институт или КБ, лет через десять, глядишь, даже квартиру дадут, если повезет. Здесь, в Мусельске, на жилье шансов никаких, разве что брать в кассе ссуду да деревянный дом строить. В Моколе – тем более без шансов.
– С жильем мы что-нибудь придумаем, – отмахнулся Олег. – Позвоните по телефону, вас вызовут на собеседование. Нам нужны молодые и энергичные специалисты, хотя синекуры не обещаю, да и высоких зарплат – тоже. Придется вкалывать. Согласны?
Парень некоторое время недоверчиво разглядывал бумажку. Потом он открыл рот, но в этот момент в дальнем конце коридора показался Краличка, спешащий под конвоем Иоганна.
– В общем, если согласны, звоните по телефону, – нетерпеливо сказал Олег. – Начальства за сегодняшнее не бойтесь – я прикрою. Если общаки прессовать начнут, тоже позвоните по этому телефону.
Он повернулся к запыхавшемуся Краличке.
– Интересную я беседу поимел сейчас с вашим специалистом, – холодно произнес Народный Председатель. – Очень интересную. Думаю, содержание вам передадут без меня, пока же хотелось бы предупредить, что если в его адрес последуют какие-то санкции, вам, господин директор, сильно поплохеет. Подчеркиваю, вам лично.