– Здравствуйте, Олег Захарович, – задумчиво проговорил гость. – Ну и неугомонный же вы человек.
– Робин… – Олег тряхнул головой. Он осознал, что у него снова есть нормальное тело. Грудь слева слегка саднило. Он машинально потрогал больное место пальцами и ничуть не удивился, почувствовав влагу вокруг маленького круглого отверстия в теплом пальто. – Я что, погиб?
– Что-то типа того, – кивнул Координатор. – Пуля в сердце обычно приводит именно к такому результату. А медицина Российской империи такие вещи лечить не умеет.
Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет. Особенно после смерти.
– Куда присаживаться? – глупо спросил Олег и тут же осознал, что позади него стоит удобное мягкое кресло, очень похожее на то, в котором расположился Робин.
– Куда угодно, – пожал плечами Координатор. – Это место существует исключительно в вашем воображении. Как вы его себе представите, так и будет.
Олег осторожно опустился в кресло.
– Я такой ткани в жизни не видел. Это тоже продукт моего воображения? – пощупав обивку, осведомился он.
– В значительной степени. Вам потребовалось что-то удобное, и появилась вещь, этому определению удовлетворяющая. Среда воспринимает ваши мысленные импульсы и оформляет их в вещи. Не то чтобы это реально требовалось – вы с комфортом можете усесться прямо в воздухе, но с точки зрения психологии вам так проще. Кстати, носить эту дырку в сердце вам тоже не обязательно. Стряхните ее, а то неэстетично.
Олег машинально провел пальцами по груди. Что-то твердое и круглое скатилось по его коленям и исчезло. Под пальцами не чувствовалось ничего, кроме ткани пальто.
– Здорово… – пробормотал он. – Значит, я погиб. Но я же Эталон!
– Законы этого мира защищают Эталона только от случайных опасностей, о которых он не знает и от которых не может сознательно поберечься. Если Эталон настолько глуп, что грудью бросается на стволы револьверов, он получит пулю точно так же, как и обычный человек. Что, собственно, и произошло.
– Замечательно. И что дальше?
– Интересный вопрос, – наклонил голову Координатор. – А вы сами-то как думаете?
– Сам? – удивился Олег. – Да откуда я знаю? Нет, если бы вы хотели меня убить, то я бы и в сознание не пришел, верно? Но я пришел. Значит, у вас на меня какие-то планы.
– Что мне всегда в вас нравилось, Олег Захарович, так это сообразительность на пару с удивительной способностью к психологической адаптации. Да, на вас имеются планы. Впрочем, они ничем не отличаются от предыдущих. Этому миру пока что нужны Эталоны, и вам предстоит и далее играть роль одного из них. Вы погибли, но будем считать, что на первый раз прощается.
– Вот как? – Олег беспокойно пошевелился. – И что, я сейчас оживу там, в Петербурге?
– А вот с этим возникнут сложности, – от прищуренного взгляда Координатора Олегу стало не по себе. – Видите ли, Олег Захарович, на пару с Джао мы обнаружили, что в существующей системе слишком много пробелов и недоработок. И главная из них – в том, что Эталон получил гораздо более существенное влияние на окружающих, чем это предполагалось изначально. Да, общение с вами способствует переходу психоматриц в более высокую страту. Однако Эталон еще и навязывает этой матрице свой собственный стиль мышления, свой собственный взгляд на вещи. Проще говоря, вы заставляете мыслить других так, как угодно вам, воспринимать мир по-вашему, даже если это совершенно для них не характерно. Если так дело пойдет и дальше, в модели останутся только копии Эталонов, хотя изначальная цель ее существования как раз в том, чтобы воспроизвести типы человеческого мышления во всем их многообразии. Так что приведение психоматриц к единому общему знаменателю категорически не устраивает ни меня, ни Джао, ни джамтан.
– Мои соболезнования, – фыркнул Олег. – А раньше-то вы о чем думали?
– Мы – это кто? – поднял бровь Координатор. – Джао? Он появился здесь даже позже вас. Я? Так и меня позвали на готовое. Что же до джамтан, конструкторов этой площадки, то они и не претендуют на понимание человеческой природы, иначе нас с Джао здесь не было бы. Проблема выявилась недавно, во многом, кстати, благодаря вашим действиям, за что вам отдельная благодарность. Впрочем, та же ситуация сложилась и с тремя другими Эталонами. Мы не стали ждать, когда оставшиеся Эталоны осознают свои возможности, и решили перестроить систему.
– Этот мир еще слишком непрочен. А вы, да и прочие Эталоны в их сегодняшнем виде, слишком тяжелы для него. Вы как живой человек, живущий в мире из папиросной бумаги – одно резкое движение, и декорации прорываются, обнажая пустоту. Я не стану вдаваться в технические подробности, но ваше воздействие на других создает куда больше проблем, чем просто подстройка под себя чужого стиля мышления. Из-за изначальных технических просчетов Эталоны сами по себе оказались угрозой нормальному функционированию этого мира. Поэтому настало время переделки системы.
– Собственно, именно этим я сейчас и занимаюсь. Если ранее ваши действия не оказывали существенного влияния на события, то сегодняшняя попытка захвата Петербургского совета грозит серьезно повредить разыгрываемому историческому сценарию. Проще говоря, ее успех просто полностью этот сценарий разрушит. В исторической реальности арест Петербургского совета произошел на два месяца позже, а до того случилось несколько инспирированных им ключевых событий, оказавших заметное влияние на существование страны в течение ближайшего десятилетия. Удайся ваша попытка – и этому миру придется уже не катиться по рельсам сценария, а жить в рамках свободной импровизации. А он к этому и близко не готов.
– Ладно, предположим, – Олег ощутил сосущее чувство под ложечкой, но постарался не подать вида. – И что дальше?
– Много чего, – усмехнулся Робин. – Но по большей части это вас не касается. Для вас имеют значение два следующих момента. Во-первых, события откатываются на точку, соответствующую вчерашнему дню. Техническая возможность есть, правда, ни разу не опробованная. Вы окажетесь в доме Витте накануне момента, когда отправитесь к Герасимову со своей сумасшедшей идеей ареста Совета.
– И я не должен к нему ехать?
– Да нет, почему же. Можете и поехать, если захотите. Только сразу готовьтесь к отказу. Видите ли, сейчас Герасимов не рискует играть самостоятельную партию. Он пересылает все собранные материалы товарищу, заместителю, если в ваших терминах, министра внутренних дел и ожидает приказа, который не поступит еще два месяца. И вас он даже и слушать не станет. Но откат – это только "во-первых". А во-вторых – система перестроена таким образом, что ваши способности к сверхубедительности утеряны. Ваша психоматрица по-прежнему используется для подстройки остальных, но куда более тонкими средствами. Теперь вам придется склонять людей к действию, не ломая их волю, а действительно убеждая с помощью логики или иных аргументов.
Которые, боюсь, на Герасимова сейчас не подействуют.
– Облом… – пробормотал Олег. – И что же, все, о чем я разговаривал с Витте?..
– Это не изменится. Что успели, то успели. Да вам, в общем-то, не о чем жалеть, Олег Захарович. Я не заметил, чтобы ломка чужой воли доставляла вам удовольствие, а текущая ситуация уже сделала вас весьма ценным кадром для нескольких самых влиятельных людей страны. У вас великолепная стартовая площадка, и только от вас зависит, чего вы достигнете. Да, в ближайшие годы вам не удастся серьезно изменить сценарий развития событий. Но чем дальше, тем более свободным будет становиться этот мир и тем больше у вас появится возможностей влиять на ситуацию.
– Замечательно… – пробормотал Олег. – Ну ладно, не расстроюсь пока, убедили.
Валяйте, возвращайте меня назад. Да, еще один вопрос. Можно?
– Спрашивайте.
– Что сейчас происходит там… дома? В Ростании?
– Вам же было сказано, что того мира для вас более не существует, – осуждающе покачал головой Робин. – Впрочем, как убитому сделаю поблажку. План "Ночной танцор" сработал, хотя и совсем не так, как планировалось. Вы там на коне, хотя, если честно, я вам не завидую.