– Это не новость, – бывший начальник канцелярии поудобнее устроил свою тушу в мягком плюшевом кресле. – Мне это давно известно, даром что я на Листвянских дачах под охраной сидел. Впрочем, для нашего народного хозяйства в последние лет пять это нормальное состояние. Что конкретно не так сейчас?
– Конкретно сейчас, Павел Семенович, вот эта папочка, – Олег с отвращением швырнул означенный предмет на стол. – Это вам. Ознакомьтесь на досуге, как время будет. Пашка уже в курсе… в курсе, Бегемотина?
– Ну, листал вчера, – Бирон пожал плечами. – Только Полозков сегодня утром что-то еще строчил на машинке, что – не видел. Не до того было. Скажи словами, если не трудно.
– Деятель… – с отвращением фыркнул Олег. – Ладно, чтобы у всех было в голове одно и то же, озвучу вслух. Итак, проект "Голубое пламя" корпорацией "Зилания" успешно завершен, о чем официально заявлено вчера вечером на пресс-конференции в присутствии всем нам известного господина Мио Матанбы, министра экономического развития Сахары. Новые автомобильные электрогенераторы с гибридным газо-бензиновым впрыском, к производству которых "Зилания" приступает с этого месяца, на тридцать процентов эффективнее и гораздо дешевле в эксплуатации, чем предыдущие модели. Сам Матанба после этого выступил с прочувствованной речью на предмет неисчислимых выгод, которые получит Сахара благодаря самоотверженной работе инженеров и исследований корпорации. Что для нас интереснее всего, так это сообщение о паритетном государственном финансировании строительства сети газовых заправок, начинающегося со следующего месяца в двенадцати крупнейших городах Сахары.
– Молодцы ребята, – одобрил Бирон, скучающе разглядывая ногти. – Не то, что наши умники…
– Молодцы, ничего не скажешь, – согласно кивнул Олег. – Однако с учетом того, что газом, в отличие от нефти, Сахара обеспечивает себя на семьдесят процентов, а также с учетом интенсивно ведущегося освоения месторождений газового конденсата на Южном шельфе, есть шанс, что нам небо с овчинку покажется. Вот то, что Полозков строчил, как ты выражаешься, сегодня утром. Сводка-прогноз потребления нашей нефти Сахарой в ближайшие пять лет. Ознакомься, будь добр.
Начальник канцелярии лениво взял лист бумаги и тупо уставился на него. Несколько секунд он смотрел на документ неподвижным взглядом. Внезапно он подобрался и со свистом втянул в себя воздух.
– Мать вашу за ногу… – пробормотал он. – Чтоб я сдох!
– Вот именно, – согласился Олег. – Сокращение на пятнадцать тире двадцать пять процентов.
Шварцман изумленно взглянул на него.
– Двадцать пять процентов? – прохрипел он. – Быть того не может. Ну-ка, дай сюда!
Наклонившись вперед, он почти вырвал из рук Бирона бумагу и впился в нее глазами. Его глаза забегали, впитывая информацию. Наконец он снова откинулся на спину кресла и аккуратно положил прогноз на стол.
– Да, Олег, – задумчиво проговорил он. – Хочется не поверить, да не получатся.
Уж полозковский-то отдел точно по-крупному ошибиться не мог. Сколько мы теряем?
– Примерно три миллиарда реалов в год. В пересчете на форинты по официальному курсу – пять миллиардов. По курсу черного рынка, соответственно, тридцать. То есть столько, сколько мы тратим на закупку твердой пшеницы. Разумеется, это произойдет не сразу, но мы не можем себе позволить потерять и форинта. Все расчеты на ближайшие годы строились на неизменности, а то и на увеличении объема валютных поступлений.
– А если учесть, что месторождения меди в Рукаде и алюминия в Караторе начинают эксплуатироваться в самое ближайшее время, то мы теряем кучу бабла еще и на экспорте металла, – Бирон причмокнул краем рта. – Да уж. Мы не просто в глубокой жопе, мы проваливаемся еще глубже.
Воцарилась глубокая тишина. Наконец Шварцман с глубоким вздохом проговорил:
– Несколько лет назад умники из Академии наук присылали Треморову доклад с похожими предупреждениями. Насчет разработки в Сахаре новых автогенераторов, разведки газовых месторождений и тому подобного. Я, признаться, счел его обычным наукообразным бредом. Н-да…
– "Н-да" – не то слово, – хмыкнул Народный Председатель. – Не "н-да", а "полная п…а", простите за скверный каламбур. Ну что, господа, есть у вас какие-то соображения, чем мы можем компенсировать сокращение валютных поступлений? Или где мы можем найти дешевое зерно? Боюсь, что когда после колбасы с сахаром в магазинах пропадет еще и хлеб, терпение народа кончится окончательно. Какое-то время мы сможем подавлять бунты с помощью войск, но это временная мера. Да и не хочется мне ее применять, если честно. А хочется мне плюнуть на все, залезть с головой под одеяло, свернуться клубочком и в таком виде дожидаться конца света, – он яростно потер заслезившиеся глаза. – Еще и врачи у нас натуральные убийцы.
Прописывают всякую снотворную гадость, так мало того, что не действует, еще и ходишь после нее, как мешком по голове стукнутый. Ну, так что? Будут варианты действий?
– От меня-то ты что хочешь? – осведомился Бегемот. – Я у тебя, типа, начальник политической полиции. Кого-то арестовать надо? Ткни пальцем, сделай милость, и дня на свободе не задержится. А для экономики у тебя целый Совмин есть.
– Канцелярия – в первую очередь аналитическая контора, – скривился Олег. – Заигрался ты в шпионов, Пашка. А тебе по должности положено мозгами шевелить.
Сам знаешь, какая от Совмина польза. Они сначала в ступор впадут, а потом начнут доказывать, что лажанулась канцелярия по полной программе. Что никакого серьезного сокращения валютных запасов не случится, и что мы вообще сами себя прокормить можем без проблем. Я еще весной Смитсону указывал, что надо посевы зерновых увеличивать. Так эта жирная скотина мне всю плешь проела, доказывая, что в этом году невозможно, а уж в следующем хоть в два раза увеличим. Ага, увеличим, как же…
– Ты, Олег, серьезную ошибку сделал, Смитсона сразу после выборов не убрав, – Шварцман побарабанил пальцами по подлокотнику. – Он дурак, свое поражение на выборах тебе не простит никогда. Если ты слетишь с трона, он только поаплодирует, да еще и подтолкнет в спину, чтобы летелось веселее. Почему ты его до сих пор не заменил?
– Заменишь его, как же, – вздохнул Олег. – Там, в Минсельпрозе, такая кодла сидит… Во Внутренних делах Голосупова посадил, так он до сих пор на грани балансирует. Управляемости – никакой, приказы на местах хорошо если игнорируются, а ведь и прямо саботируются. Помните, Павел Семенович, Хранители молодых ребят продвигали на внештатные должности? Как меня? Я приказал общакам всех разыскать, обеспечить охрану, хотел к делу пристроить. Так ведь почти все отказались после того, как несколько "несчастных случаев" произошло с летальным исходом. Пообщался я с одним парнем, так тот проговорился, что общаки его пугали. Приказал я Голосупову в его собственном ведомстве расследование провести – и что? Думаете, нашли, кто эти "случаи" организовывал, людей запугивал? Как бы не так! Кого-то из тех ребят к делу все-таки удалось приспособить, но остальные бросили дела и вернулись на старые должности или вообще профессию сменили.
Он обхватил руками голову и негромко застонал.
– Как мне не хватает людей, Павел Семенович! Как не хватает! Кажется, правую руку бы отдал за сотню честных, компетентных и не боящихся против сложившихся группировок идти! Так нет – выбирай два параметра из трех, хоть сдохни.
– Ты сам еще молод, пороху не нюхал, – усмехнулся Шварцман. – Потому и кажется тебе все страшным и непонятным. Вся эта министерская и комитетская сволочь прозрачна до тошноты. О себе они думают, а больше ни о чем. Пока был Хозяин, который мог просто от скуки по стенке размазать – держались в рамках. Как почувствовали слабину – распоясались. Нужно их в ежовые рукавицы взять как следует. Не отправь ты меня в ссылку тогда, после выборов…
– Тогда, после выборов, – сухо ответил Олег, – вы, Павел Семенович, были государственным преступником. По собственному почину, между прочим.
Шварцман хмыкнул.
– Давай не будем старое вспоминать. Что было, то прошло, я тебе уже все объяснил.