– Сажать только начни, а остановиться уже не удастся, – пожал плечами Павел. – Общественным делам только дай во вкус войти. Многие там до сих пор по временам Железняка ностальгируют. Лучше уж не надо. Но и без этого тяжко придется. Это ты в своем министерстве бумажным микроотделом заведовал, а я у себя в комитете и в реальными директорами пообщался немного. Нифига с ними не сделать – дубы дубами, круговая порука сверху донизу, никому ничего не надо, кроме спокойной жизни.
Только сажанием да расстрелами расшевелить можно.
– Расшевелить… – Олег покатал слово на языке, словно пробуя на вкус. – Расшевелить, говоришь? Сейчас…
Он встал и принялся ходить по комнате, пытаясь поймать мысль за хвост.
– Ага, вот оно! Помнишь, когда Шварцман меня приглашал в выборах поучаствовать год назад, он со мной в парке на свежем воздухе общался? Я тогда тебе рассказывал в общих чертах, но детали опустил. А потом и сам их забыл. Сейчас вот вспомнил, что ляпнул тогда Шварцману, что неплохо было бы паровой свисток организовать, чтобы кухонным теоретикам напряжение можно было сбрасывать. Я имею в виду, организовать газету или две, в которых можно было бы языками чесать посвободнее, чем в целом. До определенных пределов посвободнее, конечно, но все же. Смотри, какая польза выходит. Во-первых, из первых рук получаем информацию о том, что больше всего наших недовольных интеллигентов волнует. Во-вторых, показываем людям, что мы готовы всерьез обсуждать всякую чепуху, ну там открыты для реформ, все такое. Наконец, самое главное, через такие газеты можно до людей доносить наши намерения, которые в обычных источниках будут выглядеть обычной ничего не значащей говорильней. Если работяги решат, что мы всерьез намерены что-то реформировать, пусть и не слишком сильно, может, поутихомирятся немного.
А заодно и на своих директоров снизу надавят, не позволят реформы саботировать.
Как?
– Ага, не позволили тут такие! – усмехнулся Павел. – Как-то слабо верится. – Он подумал. – Ну, может, ты в чем-то и прав. Однако организовывать с нуля не стоит – не поверят. Сегодня газетка есть, завтра нет, кто за ней стоит – непонятно.
Тут ведь еще одно есть. Такая газета должны наши намерения доносить не только до работяг, но и до чиновников на местах. А те точно знают, где нужно сигналы выискивать. Так что придется нам одну из старых да заслуженных газеток задействовать, с орденами на первой странице.
– Да, тут ты прав, – признал Олег. – И кого, думаешь, можно использовать?
– Выбор, в общем, невелик – ведущих официальных рупора у нас всего два, "Истина" и "Новости". Остальные газеты второго эшелона вроде "Алого востока" калибром поменьше, к ним не так серьезно отнесутся. "Истина" слишком кондовая для таких экспериментов, там половину редакции менять придется, начиная с главреда.
"Новости" погибче будут, и главредом там мужик поумнее, и некоторые авторы ничего себе дядьки. Как же у этого приморца фамилия – Стацис, Ларцик… не помню. Какой-то Отто, в общем. Сталкивался я с ними пару раз. Наверное, их и стоит задействовать. И, скажем, "Художественный листок" им в качестве поддержки.
Там всегда гнилых интеллектуалов хватало, готовой любые темы пережевывать, лишь бы в пику властям было. Вот пусть и жуют.
– "Листок" – это такой толстый ежемесячник на трехстах страницах?
– Да нет. Газетка еженедельная, орган Союза писателей, что ли.
– Ах, писателей… – пробормотал Кислицын, усаживаясь обратно в кресло. – Ну, тогда да. Этих и разогнать начисто не жалко, если что. Р-реалисты народные… В общем, так. Я еще над идеей башку поломаю, но ты устрой-ка мне встречу с главредами "Новостей" и "Листка" на следующей неделе. Посмотрим, что за люди, насколько понятливые.
Он рассеяно побарабанил по столу.
– Ладно, ко мне тут какой-то академик на прием через полчаса запланирован. Два месяца в гости набивается. А я передохнуть хочу немного. Пойдешь мимо референта – будь другом, попроси, чтобы кофе принесли с бутербродами. Что-то жрать захотелось. Сам, кстати, не голодный?
– Нет, спасибо, – отказался начальник канцелярии. – Это ты у нас любитель кусочничать. Я предпочитаю нормальную еду. Ладно, отдыхай, трудяга ты наш.
Избавлю я тебя от личного нажатия на кнопку. Вечером созвонимся.
– Давай, – вяло согласился Олег, утопая в кресле и прикрывая глаза. – Слушай…
– Да? – Бирон, уже поднявшийся на ноги, насторожился.
– Э-э-э… как думаешь, сколько у нас в Моколе девиц по имени Оксана?
– Оксана? – удивился начальник канцелярии. – Ну очень редкое имечко! Думаю, десяток тысяч наберется, не больше. Тебя именно девицы младшего репродуктивного возраста интересуют или вообще все особи женского полу? Могу дать задание Полозкову, его ребята тебе через полчаса справку сделают.
– Да нет, не надо, – отмахнулся Олег. – Просто всплыло… Потом как-нибудь.
– Как хочешь, – Павел пожал плечами. – Ну ладно, я исчез.
Когда за начальником канцелярии мягко закрылась дверь, Олег напряженно выпрямился. Внезапно всплывшее в памяти девичье лицо медленно растворялось, уходило куда-то на задний план. Взамен проявилось другое лицо – мужское, сухощавое, со старомодными усами и бородкой, с жестким взглядом умных глаз.
– Зубатов Сергей Васильевич… – пробормотал про себя Нарпред. – Директор Московского охранного отделения. Что же это за бред в голову лезет, а?
Олег выдохнул и на несколько секунд задержал дыхание. Дождавшись, пока перед глазами от нехватки воздуха начнут плыть круги, несколько раз медленно глубоко вдохнул. Сковавшее желудок напряжение постепенно исчезло, сменившись едва заметным покалыванием в левом подреберье.
– Только гастрита с панкреатитом мне для полного счастья и не хватало, – со злостью пробормотал Олег. – Для комплекта к дурацким реалистическим снам и галлюцинациям. Прав Пашка, пора завязывать с бутербродами.
1 сентября 1905 г. Москва
– Господин Кислицын!
Холеное лицо директора Московского промышленного училища потихоньку наливалось малиновым оттенком. Бородка клинышком, поначалу аккуратно, волосок к волоску, приглаженная, теперь топорщилась в разные стороны. От возмущения, надо полагать.
Ну как же – приходит дилетант и начинает молоть чушь насчет превращения газов в твердые вещества. Каков подрыв устоев! Ох, был бы я Нарпредом – побегал бы ты у меня, обскурантист, кочерыжка позорная…
– Господин Кислицын! Я не знаю, где вы начитались подобных бредней, но советую выбросить их из головы. Храм науки – не место для дилетантских домыслов!
Оставьте химию химикам, а геологию – геологам. При всем моем уважении к Департаменту… э-э-э, технического надзора я бы посоветовал вам оставить науку в покое. Возможно, некоторые ваши мысли и любопытны, но вам определенно не хватает знаний, чтобы понять: в целом все, что вы рассказываете, является полным абсурдом.
Директор воинственно кивнул и сложил руки на груди, сверля Олега сквозь пенсне яростным взглядом.
Олег вздохнул и поднялся. Здесь определенно ловить больше было нечего.
– Ну что же, – криво усмехнулся он. – Прошу прощения, что отнял у вас время, – он коротко кивнул и вышел из уютного директорского кабинета, украшенного висящими по стенам дипломами.
Все-таки директор училища умудрился основательно его разозлить. В последний момент Олег успел придержать руку, но обитая гранитолем – или дерматином? – дверь все же бухнула о косяк сильнее, чем следовало. Олег глубоко набрал воздуху, резко выдохнул и подошел к окну.
Солнце заливало коридор мягким утренним светом, ложась длинными полосами на выщербленный паркет. Ветер носил по дорожке опавшие листья. Осень стремительно надвигалась на город, и деревья, еще неделю назад зеленые с редкими проблесками желтого, уже украсились в багряные и золотые тона. Дворники метлами гоняли шуршащие лиственные копны, но сражение с природой за Миусскую площадь пока явно проигрывали. Первое сентября, задумчиво прикинул Олег, а листопад, как у нас в середине осени. Климат здесь явно холоднее. Да и кто сказал, что сезоны один в один совпадают? И это-то здесь, в новом мире, самое опасное – в критический момент обнаружить, что детали сильно, принципиально отличаются от домашних. Ох, сломишь ты себе шею на такой вот мелкой кочке, дружок…