– Строить? – удивился Олег. – Федор Федорович, я прошу прощения, но я видел это несколько по-другому. Я хочу подарить вам эту идею. Вы владелец производства, вам и карты в руки – стройте, испытывайте, патентуйте. Мой интерес здесь – чистое любопытство. Заработает – пожалуйста, извлекайте любую прибыль любыми средствами. Решите выплатить мне как автору идеи вознаграждение – скажу спасибо.
Нет – не обижусь. У меня имеются некие долгосрочные планы сотрудничества, и я с удовольствием еще поработаю с вами. Но – как консультант, не как изобретатель.
– Хм… – Гакенталь нахмурился. Такого поворота он явно не ожидал. – Должен сказать, для меня несколько неожиданен такой… альтруизм.
– Ну, такой уж я человек, – усмехнулся Олег. – Надеюсь, у вас не возникнет финансовых затруднений при построении действующей модели?
– Затруднений с финансами не возникнет, – буркнул заводчик. – С толковыми людьми проблема. Слушайте, Олег Захарович, бросайте-ка вы свой департамент и идите ко мне инженером. Ну сколько вы там получаете, в своей управе? Пятьсот рублей в год? Семьсот? Я три тысячи сразу кладу, а там, глядишь, и еще подымем.
– Увы, – вздохнул Олег. – Боюсь, не получится. Предложение лестное, но я не технарь. Я гуманитарий по образованию, в технике разбираюсь слабо. Идею подкинуть – туда-сюда, а вот с железом возиться – не мое. Да и должность в департаменте дает некоторые возможности, которых нет у инженера. Тем не менее, я намерен консультировать вас по необходимости. Кроме того, НИОКР – это здорово, но…
– НИОКР? – удивился Гакенталь.
– Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, – пояснил Олег, в очередной раз проклиная свой несдержанный язык. – Разработка опытных моделей, проще говоря. Так вот, НИОКР – это хорошо, но встает вопрос о внедрении. Вы ведь паропроводной арматурой занимаетесь и тому подобными вещами. Двигатель для вас построить не проблема, но ведь его еще и на колеса поставить надо. А к колесам требуются руль, сиденья, крыша, печка и так далее. Это вам совсем не по профилю.
Опять же, вы не можете бросить все и переключиться на бензиновые двигатели, на них пока просто нет спроса. Следовательно, требуется поддержка других предприятий. Опять же, деньги – зло, но без них никуда. Если вы решите развертывать промышленное производство автомобилей, вам потребуются кредиты. И кто их выдаст? Как у вас с репутацией в банковских кругах?
– Ну у вас и размах, господин инспектор, – заводчик почесал в затылке. – Пришли с голой идеей, а уже про производственный трест задумываться начали. Ну, положим, найдем кого еще подключить. Например, братья Бромлеи наверняка заинтересуются. Они, помнится, для нефтепровода Баку-Батуми насосы с керосиновыми двигателями делали. Опять же, Русский банк их поддерживает, вероятно, и ваше предприятие профинансирует…
– Ваше предприятие, Федор Федорович, ваше, – мягко поправил его Олег. – А что с автомобильным шасси?
– В Москве ничего серьезного в этом плане нет, – проворчал Штрудель. – Так, разные мелкие ремесленники экипажи собирают. А вот в Санкт-Петербурге, помнится, Фрезе в своих мастерских автомобилями серьезно занимается.
– Точно, Фрезе! – просиял Овчинников. – Мы можем ему двигатели поставлять, а он их на свои экипажи ставить будет. Сейчас он каким-то кустарным методом двигатели клепает, с каких-то иностранных вроде бы скопированных. Дрянь двигатели, как я слышал: ломаются, перегреваются…
– Прекрасно, – кивнул Олег, быстро записывая услышанное. – Полагаю, с ними следует поговорить. Значит, так, Степан Васильевич. Чтобы не напрягать лишний раз Федора Федоровича, вы возьмете на себя работы по построению модели. Найдите молодого многообещающего мастера, разъясните ему, что к чему… ну, сами, думаю, разберетесь. Когда закончите вчерне – свяжетесь со мной. Посмотрим, что вышло.
Скажем, месяца вам на это хватит? Плюс еще месяц на доводку и пару недель на непредвиденные обстоятельства наподобие забастовок. Таким образом, к середине-концу ноября ожидаем полнофункциональную рабочую модель и полную документацию. После этого выходим на… э-э-э, как их… братьев Бромлей и их банк с идеей консорциума. Здесь, Федор Федорович, без вас не обойтись.
Параллельно общаемся с Фрезе – ну, это я беру на себя. Надо же, в конце концов, на столицу посмотреть. Вы, Ганс Генрихович, работаете с мастером, назначенным Степаном Васильевичем, помогаете ему знаниями и опытом. Если знаете, кого из коллег по Училищу сможете привлечь, привлекайте смело.
Все трое загипнотизированно кивнули.
– Ну, вот и ладушки, – кивнул Олег. – Я буду периодически наведываться, смотреть, как идут дела. Если понадобится моя помощь, не стесняйтесь. Имейте в виду, господа, экономика – это прежде всего транспорт. Железные дороги – это здорово, но в каждое село их не протянешь. Дело, которое мы делаем, крайне важно для страны, и первопроходцы останутся в истории, это я вам гарантирую. Вопросы есть?
Он осекся, с ужасом поняв, что неосознанно переключился на стиль общения Народного Председателя. Сейчас Гакенталь даст мне по морде за хамство и выбросит на улицу. И будет прав, что характерно. Чего это я здесь раскомандовался? Ой, мама…
Вопреки ожиданиям Гакенталь, однако, не стремился бить по морде и выкидывать на улицу. Вместо того он благосклонно покивал.
– Думаю, все понятно, Олег Захарович, – благодушно сказал он. – Заезжайте только почаще, не бросайте нас.
– Прекрасно, – кивнул Олег, вставая. – Тогда всего хорошего, господа.
Он быстро пожал всем собеседникам руки и вышел, почти выбежал на улицу. Сердце колотилось. Думай, что и как говоришь, придурок, зло ругнул он себя. Иначе плохо кончишь. Ишь, раскомандовался… Ладно, пронесло, и на том спасибо.
Полуденное солнце близилось к зениту, редкие перистые облачка безмятежно висели на голубом небосклоне. Утренняя знобкая прохлада рассеялась, и ветерок рассеянно гонял по мостовой желтые и красные листья. Но в его ласковом дуновении отчетливо сквозило ледяное дыхание надвигающейся зимы. Осень властно вступала в своим права. Олег глубоко вздохнул и покрутил головой в поисках извозчика. Пожалуй, давно следовало прокатиться по Москве и как следует изучить город. И, кстати, надо бы захватить с собой Оксану – ей это тоже окажется полезным. Она уже отошла от шока, но все еще ходила какой-то сонной. Встряска ей определенно не помешает…
Трое оставшихся в конторе какое-то время молча смотрели друг на друга. Первым очнулся профессор.
– Значит, дражайший Федор Федорович, вы утверждаете, что этот человек – чиновник департамента московской управы? – с сарказмом спросил он. – Уж позвольте не поверить. Я за свою жизнь чиновников навидался. Чтобы кто-то из этих st?mpfsinnig Dummpkopfs сумел на равных спорить со мной, да еще и убедить меня?
Фэ! – он ехидно фыркнул.
– Да, – согласился Гакенталь. – Не похож. Совсем не похож. Вы бы видели, как вчера в ресторане он разговаривал с моими знакомыми инженерами об угольной промышленности! О шахтном деле никакого представления не имеет, Кузбасс от Донбасса не отличает, но ведь вопросы о таких вещах задает, о которых даже я ни сном ни духом…
– И как на днях лазил по нашему заводу, это тоже видеть надо, – задумчиво добавил Овчинников. – Любопытный, как щенок, но явно на производстве не впервой.
Аккуратен, в опасные места сам не лезет, головой зря не рискует. Каску попросил – нет, вы только подумайте! Каску, как солдат! Смешно на первый взгляд, но если подумать… Нет, господа, тут дело нечисто. Не бывает таких знающих чиновников, умеющих к тому же слушать и понимать.
– Почему же, бывают иногда, – не согласился Гакенталь. – Но отнюдь не в управе.
Он уже не мальчик, в его возрасте и с его умом уже либо высоких чинов достигают, либо с государственной службы уходят благодаря проискам завистливого начальства.
Да и тон его… командирский, причем неосознанно-командирский, словно и мысли не допускает, что могут не согласиться… Вот министром я господина Кислицына очень хорошо себе представляю, тем паче командует он соответственно. А инспектором городской управы – нет, не представляю.
– Шпион? – полуиронично-полусерьезно осведомился инженер.