Особо не увлекайтесь – придется убеждать фабрикантов в целесообразности этого дела, и большие суммы их просто отпугнут. Потом, когда дело дойдет до внедрения и экономический эффект станет более очевиден, с деньгами станет полегче. Но до того еще дожить надо.
– Может, сразу организовать товарищество на паях? – пробормотал Бисеров.
– Это уже вам виднее, – усмехнулся Олег. – Для меня эти товарищества – темный лес. Пока же, господа, разрешите откланяться. Воскресенье все же, нужно и отдыхать иногда.
Компания поспешно поднялась из-за стола и раскланялась с Олегом. Вагранов сгреб со стола бумажки, свернул в трубку и сунул за пазуху.
– Тогда честь имеем, Олег Захарович, – кивнул он. – До встречи.
– До встречи, – подхватил Бархатов. – Вы, Олег Захарович, если что, заходите ко мне в гости. Я тут недалеко живу, в Староконюшенном, двадцать четыре. Это перекресток с Сивцевым Вражком, не пропустите.
– Самому заходить, – ехидно прищурился Олег, – или с сестрицей?
– Э-э-э… ну, сестрицу вашу, конечно, я бы с удовольствием в гостях принял, – бывший студент заметно покраснел и замялся. – А ничего, если я к ней… к вам в гости еще как-нибудь заскочу?
– Посмотрим на ваше поведение, месье Бархатов, – Олег ухмыльнулся. – Но что-то мне подсказывает, что Оксана будет не против вас видеть.
Когда гости, откланявшись, вышли со двора, Олег подпер голову руками и задумался. Похоже, затея с полиэтиленом оказалась куда более сложной, чем казалось поначалу. Откуда ж было знать, что и технология получения триоксида хрома, и установки высокого давления здесь еще не изобретены? Ну что же, принесут смету, а там посмотрим. В конце концов, нужно же вспоминать навыки снабженца-доставалы?
4 сентября 1905 г. Большой Гнездниковский переулок
– Что вы знаете о революционерах? – хмуро спросил Зубатов, избегая взгляда Олега.
Понедельничное солнце весело отражалось от окон дома напротив. С улицы доносился гул голосов, цокали копытами лошади. Протарахтела по брусчатке коляска. Олегу жутко хотелось спать, и он героически подавил зевок. Он откинулся на спинку неудобного стула и пожал плечами.
– Ничего не знаете, – кивнул директор Московского охранного отделения. – Ох, Олег Захарович, знали бы вы, как я вам завидую! Безмятежная жизнь, ни облачка на горизонте, и уж тем более никаких бомбистов и разорванных в клочья людей…
– Не понял, – Олег напряженно выпрямился. – Вы о чем, Сергей Васильевич?
– О заботах насущных, – тяжело вздохнул Зубатов. – О чем же еще? Скажите, Олег Захарович, как вы познакомились с людьми, что были у вас вчера в гостях?
– Откуда… А, ну да. Все же следите за домом, – кивнул Олег. – Похвальная бдительность. Но, боюсь, помочь ничем не могу. С господином Ваграновым столкнулся случайно, когда шастал по учебным заведениям вашего славного города.
Мальчик к нему привел. Остальных притащил с собой Вагранов, я вчера их в первый раз видел. Судя по всему, у вас на кого-то из них есть материалы?
Зубатов меланхолично кивнул и позвонил в небольшой изящный звонок, стоящий на столешнице. Спустя несколько секунд дверь открылась и вошел Чумашкин. Лицо у филера казалось помятым, но военную выправку он держал.
На стол легли две тонких папки.
– Вот, Олег Захарович, полюбуйтесь, – приглашающе кивнул Зубатов. – По результатам давешнего наблюдения мои люди опознали по крайней мере одну персону, напрямую связанную с так называемой Боевой организацией социалистов-революционеров, сокращенно – эсеров. Эта организация имеет давнюю историю – уже лет тридцать с лишком. Она занимается организацией индивидуального террора против наиболее выдающихся представителей государственной власти. Проще говоря – швыряет в них бомбы. Помимо убитого четверть века назад Императора, в недавнем времени за ней числятся министр внутренних дел Плеве, а также великий князь Сергей Александрович, дядя нынешнего императора и, по совместительству, московский генерал-губернатор. Великого князя, к слову, вместе с адьютантом-любовником убили незадолго до того, как я снова принял на себя управление Московским охранным отделением – четвертого февраля. Как, впечатляет?
– Да уж, – согласился Олег, задумчиво перелистывая папку. – А что, у вас принято вот так, открыто, говорить о гомосексуализме, тем более таких… влиятельных особ? Ай да Бархатов, ай да сукин сын… А ведь такой, казалось бы, скромный парень!
– Если особы этого не скрывают – почему бы и нет? – пожал плечами Зубатов. – Но не будем уклоняться от темы. Да, скромный-то Бархатов скромный. Но вот есть у нас серьезное подозрение, что бомбы для московской ячейки одно время готовил именно он. А может, и до сих пор готовит. Поймать с поличным его не удалось, но химикаты он в магазинах покупал самые что ни на есть подходящие. И ожоги на руках – вы обратили внимание?
– Да. На тыльной стороне левой ладони полукруглый шрам.
– Именно. Очень характерные ожоги – от кислоты. У химиков-бомбистов такие случаются достаточно часто.
– Замечательно, – Олег отложил дело Бархатова и взял другое – Вагранова. – А этот-то дядька чем провинился? По-моему, вполне приличный человек.
– А это уже представитель другого течения, – согласно кивнул Зубатов. – Он принадлежит к партии так называемых социал-демократов. Это еще одна подпольная организация, ставящая своей целью свержение, как они выражаются, царизма через восстание и установление власти рабочих. Недавно, правда, партия раскололась на две части, и господин Бархатов оказался в стане фракции меньшевиков. Это умеренные революционеры, можно даже сказать, что уже почти и не революционеры, но к числу лояльных и благонадежных граждан отнести их никак нельзя. Тот факт, что эсдек явился к вам в сопровождении эсера, весьма меня настораживает.
Возможно, это свидетельствует о тайной кооперации между этими двумя организациями, о которой мы пока не знаем. С учетом того, что обычно они друг друга недолюбливают по идеологическим причинам, такая кооперация может случиться только при подготовке чего-то действительно большого и важного, – он покачал головой. – В последнее время мои агенты в подпольных революционных кружках сообщают о том, что что-то назревает, но что именно – пока непонятно. К сожалению, все они – мелкая рыба, а единственный агент высокого полета сейчас не… – Зубатов осекся и скрипнул зубами. – В общем, хорошего мало.
– Понятно, – медленно произнес Олег. – И как я вписываюсь в эту картину?
– Плохо вписываетесь, Олег Захарович. Очень плохо. Я уж и не знаю, чего бояться больше – что эти бандиты убьют вас, или же что вы по незнанию дадите им в руки средства для производства более эффективного оружия, тех же бомб. Скажите, что именно вы обсуждали на вчерашней встрече?
– Технологию производства полиэтилена, – машинально пробормотал несколько ошарашенный Олег. – Я имею в виду, что можно получать из нефти и газа материал, прозрачный и прочный, чтобы делать пленки, пакеты… ну, все такое.
– Это можно использовать как оружие?
– Нет, что вы. Хотя… – Олег задумался. – Напрямую, разумеется, нельзя. Но раз речь идет о разделении углеводородов на фракции и дальнейшей их переработке… Я не силен в органической химии, но, кажется, по ходу дела можно получать и…
Мать моя женщина! Сергей Васильевич, на какой стадии развития находится у вас боевая химия? Отравляющие газы, я имею в виду, яды и прочее?
– Яды известны испокон веков, – потер подбородок Зубатов. – Но вот отравляющие газы – это что-то новенькое. -…мать! – грубо выразился Олег. – Не хватало еще вас новой военной отраслью обогатить.
– Что, так плохо?
– Куда хуже, чем вы думаете, – Олег покосился на неподвижно стоящего за спиной Чумашкина. – Термин "оружие массового поражения" вам что-нибудь говорит?
Оба сотрудника Охранки покачали головами.
– Это радует. Нет, технология производства полиэтилена сама по себе вряд ли приведет к созданию отравляющих газов. Но вот создание соответствующей химической отрасли – вполне может. Знаете, как у нас придумали применять газы в боевых целях? Однажды на заводе…
Олег резко замолчал.