Взобравшись на помост по грубым скрипучим ступеням, Олег огляделся. Кое-кто из рабочих заинтересованно повернулся в его сторону, но большинство не обращало на него ровно никакого внимания. Ну что же…
Вложив два пальца в рот, он оглушительно свистнул. Сделав паузу, свистнул еще раз. На сей раз к нему повернулись практически все, общий гул утих почти полностью.
– Интересно, чем вам лошадь-то не угодила? – громко сказал Олег в рупор. – Ну ладно, коляску сожгли, а животину-то за что убили?
Толпа отозвалась недоуменным шумом.
– Поделом управляющему! – крикнул кто-то неразличимый. – Кровопийца!
– Похоже, ваш управляющий такая скотина, что вы его уже и с лошадьми путаете, а? – усмехнулся Олег. До него донеслись отдельные смешки. Похоже, внимание людей оказалось завоевано. – Сочувствую. Однако же не для того вы на улицу вышли, чтобы заставить начальство пешком ходить, как я понимаю. Чего вы хотите, можете внятно озвучить?
– А ты кто такой? – пьяный выкрик долетел слева. Олег повернулся, вглядываясь.
Ну конечно. Один из "котов". – Ты че, нам денег принес?
– А ты всех рабочих представляешь? – поинтересовался Олег в рупор. – Что-то не кажется мне, что ты в своей жизни хоть день за станком простоял. По-моему, ты просто сявка подзаборная, ни копейки честным трудом в жизни не заработавший. Эй, господа хорошие! Найдется среди вас кто-то, кто от имени всех сказать может?
– Смотри-ка ты! – зареготали еще несколько оборванцев. – Ребята, этот белоручка говорит, что мы ни копейки не заработали! А сам-то как сыр в масле катается, нашей кровушки попив!
Над ухом пролетел камень. Олег вздохнул, уронил рупор и спрыгнул с помоста.
Несколькими стремительными шагами преодолев расстояние до оборванцев, он сходу свалил одного прямым ударом в челюсть. Пока остальные изумленно таращились на него, не понимая, что происходит, он выдернул из толпы одного особо колоритного "кота" в состоящем из одних дыр зипуне, от которого за версту несло винищем, завернул ему руку в болевой захват и, не давая опомниться, потащил к помосту.
Толпа настороженно молчала.
Загнав оборванца на всеобщее рассмотрение – тот растерянно заозирался по сторонам, кажется, не понимая, как он сюда попал – Олег снова подхватил рупор.
– Ну что, господа хорошие, – язвительно спросил он, – вы хотите, чтобы этот говорил от вашего имени? Как думаете, какие требования он может огласить?
Побольше водки, и бесплатно? Я-то думал, что вам семьи кормить надо, но ежели водка устроит…
– Долой чиновников! – выкрикнул кто-то из толпы. – Да здравствует революция!
Товарищи, все вместе сомнем казаков и этого эксплуататора! Ура!
Толпа угрожающе шевельнулась.
– А, то есть смять казаков – это ваша единственная задача, – разочарованно сказал Олег. – Ну, тогда валяйте. А я пойду, мне в войнушку играть неинтересно.
– Тихо всем! – рыкнул вытолкавшийся из толпы здоровый детина с густой черной бородой и мрачным взглядом. – Послушаем, что нам скажет это чистенький господин.
Ну, говори!
– Что говорить? – удивился Олег. – Я ожидал, что вы для начала мне что-то скажете. Я, конечно, могу объяснить, почему лошадей убивать нехорошо, но вы-то, верно, не того ждете. Так что валяйте, я слушаю.
В этот момент в мозгах оборванца что-то щелкнуло. Издав угрожающий пьяный вопль, он выхватил откуда-то нож и замахнулся на Олега. Рефлекс у того сработал автоматически. Рванувшись вперед и блокировав запястьем руку с занесенным оружием, он дал противнику подножку и с силой толкнул его в грудь. С воплем пьянчуга опрокинулся на спину и шлепнулся с помоста на землю. Нож отлетел бородачу под ноги. Тот взглянул на него, потом на Олега и слегка усмехнулся.
Кажется, в его взгляде мелькнуло невольное уважение.
– Хорошо дерется… – вполголоса прокомментировал ротмистр, обращаясь к Крупецкому. – В первый раз вижу, чтобы у человека и язык был подвешен, и драться он умел. Хороших людей Зубатов себе подбирает.
Крупецкий задумчиво взглянул на казака, но промолчал.
– Ну так я слушаю ваши требования! – произнес Олег. Его тон изменился, из развязного стал жестким и требовательным. – Или мне и дальше развлекать вас боксом?
– Не горячись, барин, – спокойно ответил бородач. – Все тебе скажем как на духу.
Да только сто раз говорили, и все без толку. Жалованье нам повысить нужно. Гроши платят, детей кормить нечем. Горбатишься по двенадцать часов в цеху, домой на квартиру приходишь – разогнуться не можешь, а там дети грязные орут, народ чуть ли не вповалку по комнатам лежит… – Он махнул рукой. Окружающие поддержали его невнятным гулом.
– Понятно, – кивнул Олег. – Что-то еще?
– Тред-юнион требуем! – упрямо склонил голову бородач. – Хотим, чтобы от мастеров у нас защита была. Чуть слово не так скажешь – сразу по морде.
Ошибешься – штраф. Ладно бы только за пьянство да прогулы штрафовали, так ведь за поломку станка – штраф, за порванную пряжу – тоже, а есть в том твоя вина или нет, никому дела нет. Нельзя так, не по-людски это.
– Хорошо. Что еще?
– А что, мало? – удивился тот. – Если ты, барин, это все выполнишь, ноги целовать тебе будем. Да только пустое все. Из хозяина лишней копейки не выдавишь. Да еще и расписками для своего магазина жалование выдает в нарушение всех законов. А казаками нас пугать не надо. Мы и так пуганые.
– Казаки вас не тронут! – Олег возвысил голос, надеясь, что ротмистр и в самом деле окажется умным мужиком. – Господа! Теперь мне ясны ваши требования. Я передам их вашему начальству. И не просто передам – заставлю пойти вам навстречу. На сегодня все. Вы можете не возвращаться на работу, объявляется внеочередной выходной. Теперь – разойтись.
Он поставил рупор на помост и спрыгнул на землю. Бородач смотрел на него с непонятным выражением. Олег подошел к нему и оглядел с ног до головы. Да уж, мелькнуло в голове, этого я бы ни ударом в челюсть, ни подножкой не свалил.
– Меня зовут Олегом, – сообщил он. – Пойдем, что ли, пообщаемся в спокойной обстановке. Что ты там про хозяйские расписки для магазина говорил? Да, и скажи людям, чтобы в самом деле расходились по домам. А то, не ровен час, еще кто-нибудь снова из револьвера стрельнет, и тогда казаки точно не выдержат.
Бородач хмыкнул, отвернулся и что-то шепнул на ухо одному из товарищей. Тот кивнул и нырнул в толпу.
– Твоя правда, барин, – прогудел он. – Побаловали, и хватит. Не волнуйся, сейчас разбредутся. И с "котами" мы разберемся в свой черед, у меня самого на них давно руки чешутся. И сегодня-то они на пустом мече бучу начали, а остальные уж за компанию присоединились. Но вот скажи мне, барин, почему я тебе верю? Впервые в жизни вижу, а верю? Много я говорунов повидал, и с начальством не раз схватывался, но ты какой-то не такой.
– Да уж такой я, внушающий, – усмехнулся Олег. – Тебя звать-то как? Не бойся, хозяину не выдам.
– Хозяину? – презрительно прищурился бородач. – Не боюсь я хозяина. За мной правда, а бог завсегда за правду стоит. Мишкой меня кличут. Мишкой Ухватовым.
– Вот и здорово, – одобрил Олег. – Ну что, Михаил, пошли, присядем в тенечке.
Потолковать надо по душам, прежде чем я к хозяину вашему пойду. Слушай, а у вас здесь рабочие казармы где? Проводи – хочу посмотреть, как люди живут.
Вокруг медленно рассасывалась толпа.
До хозяйского кабинета Олег добрался только через час. Пройдя через контору в сопровождении Крупецкого, он забарабанил в толстую обитую гранитолем дверь.
Вопреки ожиданиям та распахнулась немедленно.
– Что вы себе позволяете! – с места в карьер взвизгнул невысокий растрепанный человечек. – Как вы смеете самоуправствовать на территории моего завода!
– Вы управляющий? – холодно спросил его Олег. – Починков Семен Гаврилович?
– Да, я управляющий! – снова взвизгнул человечек. – А вот кто вы такой, что смеете отдавать приказы моим рабочим?
– Вы сначала научитесь мимо своих рабочих спокойно проезжать так, чтобы вам средство передвижения не курочили, – парировал Олег. – Посторонитесь, пожалуйста, вы дорогу загораживаете.