– Чаво надоть? – недружелюбно спросила тетка.
– Мы… – Олег внезапно растерял заранее приготовленные слова. Он ожидал совсем другого – громилу-боевика с револьвером наготове, например, или интеллигента наподобие Вагранова, но к разговору с деревенской бабой он готов не был. Может, этот Васька Еркин над ним подшутил, и нет здесь никакого собрания? – Тут Василий Еркин меня звал сегодня… поговорить…
– Васька-то? – баба подозрительно вгляделась в Олега. – Щас, погодь, позову кого… Ты от двери-то отойдь, отойдь, не стой на проходе.
Дверь захлопнулась у Олега перед лицом, чуть не ударив по носу, и он, пожав плечами, сделал пару шагов назад, совсем забыв, что позади хоть и низкие и прогнившие, но все равно крылечные ступеньки. Нелепо взмахнув руками, он с трудом удержал равновесие и с благодарностью ощутил, как Оксана поддержала его сзади.
– Аккуратней, шпион, – тихо фыркнула она ему в ухо. – Убьешься ненароком.
– У меня жизнь такая, рисковая, – хмыкнул Олег, отстраняясь. – А вот тебя убьют – и что я буду делать? Ну зачем ты…
– Ой, ну хватит в двадцатый раз эту шарманку крутить! – скривилась девушка. – Ты меня за весь вчерашний вечер отговорить не смог. Думаешь, сейчас получится? Нет уж, пришли мы вдвоем, и уйдем тоже вдвоем. Не все одному тебе в приключения встревать.
Олег вздохнул и замолчал. Накануне Оксана проявила характер, категорически отказавшись отпускать его одного. Проявила в первый раз – и, Олег подозревал, отнюдь не в последний. Похоже, что она окончательно оправилась после "переноса", как он называл это про себя, и "киснуть в четырех стенах" более не собиралась.
Он в очередной раз сделал зарубку на память: выяснить, какое не слишком обременительное занятие ей можно подобрать. Действительно, сидеть дома круглые сутки – это не дело. Особенно когда до изобретения даже плоского телевизора еще лет этак сто.
Дверь снова скрипнула, и в проеме нарисовалась внушительная фигура в картузе.
– Во! – произнесла она радостным голосом Васьки Еркина. – Смотри-ка ты, дядя, пришел! Да не один, с мадамкой! Он это, он, точно говорю! Вместе от казаков драпали.
Из глубины сеней донесся неразборчивый ответ, и парень приглашающе махнул рукой.
– Входи, дядя, и дамочка пусть входит. Только аккуратнее, тут под ногами набросано.
Осторожно перешагивая через какое-то барахло, Олег прошел за ним через полумрак, ощущая затылком горячее дыхание Оксаны, и вступил в немногим более светлую комнату. Сквозь обращенное на север небольшое окно вечерний свет практически не просачивался, и лишь тусклая керосиновая лампа позволяла разобрать, что в комнате находятся еще трое, не считая Васьки.
– Проходите, товарищи, – властно произнес густой баритон. – Товарищ Валерий, обеспечьте даму стулом. Вам, товарищ, придется разделить с нами лавку. Увы, обстановка самая что ни на есть спартанская.
– Ничего страшного, – пробормотал Олег, полуощупью находя лавку и осторожно усаживаясь на край. – Я и на подоконнике могу, если надо.
– О! – усмехнулся владелец баритона. На его пенсне блеснул слабый отсвет лампы.
– Вы, я вижу, привычный к такой обстановке?
– К такой – вряд ли, – Олег пожал плечами, – но я человек неприхотливый. Меня, кстати, зовут Кислицын Олег Захарович. Можно просто Олегом.
– А я – Оксана, – подала голос девушка. – А вас как звать?
– Ну, пока зовите меня товарищем Антоном, – владелец баритона махнул рукой в угол. – Василия вы уже знаете. Это – товарищи Михаил и Валерий. Скажите, товарищ Оксана, вы сюда пришли… э-э-э, просто так? За компанию с товарищем Олегом? Или тоже интересуетесь… э-э-э… классовой борьбой и прочими скучными мужскими материями?
– А оба варианта выбрать нельзя? – сладко спросила девушка. – А то все такие умные, а я такая глупая и даже и не знаю, что ответить…
– А язычок у вас острый, – усмехнулся товарищ Антон. – Я вижу, что и вы тоже можете оказаться хорошим товарищем по нашему делу. Ну что же, товарищи, будем считать, что первое знакомство состоялось. Однако же я должен задать вам вопрос: вы хорошо осознаете, зачем мы здесь и какие последствия для вас может иметь ваше присутствие? Может статься, вы не понимаете, что рискуете как минимум ссылкой в провинцию, а как максимум – сибирской каторгой и даже виселицей?
– Чем мы рискуем, мы поймем после того, как вы объясните, чем вы тут занимаетесь, – хмыкнул Олег. – Вы, товарищи, кто будете?
Социалисты-революционеры? Социал-демократы? Анархисты? Или просто фрондирующая интеллигенция?
– Я смотрю, вы неплохо подкованы в нынешних политических реалиях, – сухо ответил товарищ Антон. – Нет, мы не эсэры. Мы принадлежим к умеренной фракции Российской социал-демократической партии, если вам это что-то говорит. Впрочем… вы, товарищ, случайно не состоите уже в какой-нибудь подпольной организации?
– Нет, – качнул головой Олег. – И даже не уверен, что хочу этого, не знаю, как Оксана. Давайте начистоту, товарищ Антон. Я пришел сюда просто из любопытства. Я давно хотел встретиться с кем-то, кто лично участвует во всем этом… – Он сделал широкий жест рукой. – В борьбе против самодержавия, я имею в виду.
Революционеры… ну и так далее. С Василием я столкнулся совершенно случайно, но за случай решил ухватиться. Возможно, мы пообщаемся сегодня вечером, а потом разойдемся и никогда более не увидимся. Наверняка эта халупа – просто наемная квартира, так что вы в любой момент можете перенести свои собрания куда угодно, а Москва – город большой.
– Верно мыслите, товарищ, – согласился бас из дальнего угла. – А еще мы приглушили свет, чтобы вы не могли толком разглядеть наши лица. И имена наши, как вы догадываетесь, вымышлены. Так что если вы собирались доносить на нас, это безнадежное занятие. Но что-то мне подсказывает, что вы – человек неглупый и сюда явились отнюдь не с целью понадежнее сдать нас полиции.
– Насчет последнего вы правы, – согласился Олег, ничуть не покривив душой. – Повторюсь, сейчас нам с Оксаной просто любопытно послушать настоящих революционеров.
– Простите за нескромный вопрос, – вмешался третий присутствующий, кажется,
"товарищ Валерий", – но хотелось бы сразу прояснить, кем вы с мадемуазель Оксаной друг другу приходитесь.
– Она моя се…
– Я его подруга и любовница, – фыркнув, перебила его девушка. – Только он все пытается мою… хм, репутацию беречь.
– А, понятно, – товарищ Владимир понимающе кивнул, почти неразборчиво в полумраке. – Что же, это делает ему честь. Значит, ханжество по отношению к вопросам пола вы отвергаете. Позвольте осведомиться, вы верующие?
– Вряд ли, – Олег слегка усмехнулся. – Я немного интересуюсь религиозными вопросами, просто для саморазвития, но вряд ли я верующий. И Оксана – тоже.
– Это еще лучше, – одобрил бас ("товарищ Михаил"?) – Знаете, товарищ Олег, вы ведь практически наш человек. Отвергаете лживость государственной религии и соответствующих институтов брака, интересуетесь реальным положением дел в политике и экономике и даже стремитесь увидеть живого революционера, – он хохотнул. – Однако я должен вас несколько разочаровать. Хотя мы и принадлежим к нелегальной партии, мы не являемся революционерами. Мы относимся к фракции так называемых меньшевиков, как окрестили нас после недавнего съезда. Мы осознаем необходимость реформ, улучшающих положение рабочего класса и крестьянства, но не думаем, что существующий строй следует разрушать насильственно. Так что революцию мы делать не собираемся, в чем и расходимся с нашими более радикально настроенными товарищами. Вы, простите, кто по роду занятий?
– Я… – Олег растерялся. Не сообщать же им про Охранное отделение? – Ну, я что-то вроде инженера. У Гакенталя проект двигаю, еще кое-что по мелочам.
– То есть положение рабочего класса более-менее себе представляете. А мадам Оксана?
– Мадам Оксана, – хмыкнула девушка, – занимается тунеядством. Пока, во всяком случае. Мы, видите ли, недавно в Москве, и я еще не нашла себе занятия. И потом, я болела.