Неудачу джамтане отнесли на счет излишней поспешности, граничащей с небрежностью. Будучи весьма неторопливыми по сути своей существами, чему способствовало физическое бессмертие – собственно, понятие смерти оказалось для культуры джамтан таким же шокирующим, как и микроличность – они привыкли рассуждать обстоятельно, обсасывая предмет со всех точек зрения. Излишнюю поспешность на начальном этапе они отнесли к следствиям культурного шока, а также влиянием "слишком торопливого", как Робин интерпретировал данный символ, помощника. Неудачи принесли отрезвление, и джамтане погрузились в раздумья, попросив Робина законсервировать сцену и временно перестать действовать.
Заморозив текущее состояние дел, по хронологической шкале старой Земли соответствующее самому началу двадцатого века, Робин мысленно пожал плечами и погрузился то ли в полусон, то ли в глубокую медитацию.
Спустя примерно пятнадцать тысяч лет по земному летоисчислению джамтане вновь активизировались. Идея, которая пришла им в голову, оказалась очень простой.
Если непонятно, почему психоматрицы не приобретают самостоятельного мышления, почему бы не сопоставить их функционирование с работой реального человеческого мозга? Для этого всего лишь следует предъявить ему тот же набор раздражителей, что и снятой с него психоматрице. Последовательный анализ различий в реакциях позволит усовершенствовать психоматрицу до приемлемого уровня.
Однако у метода этого имелся один принципиально неустранимый недостаток.
Предъявление мозгу раздражителей – проще говоря, всего того, что "видит",
"слышит" и прочими способами "ощущает" психоматрица – ничем не отличается от прямого раскрытия джамтан перед лицом социума Первой модели. Поэтому массовая поверка психоматриц реальными эталонами оказалась невозможной. Но, долго и тщательно обдумывая возможные последствия, Робин пришел к выводу, что для этих целей можно использовать ограниченное число реальных людей, обставив предъявление раздражителей их мозгу в качестве снов, галлюцинаций или фантазий.
Кроме того, Робин просчитал, что сравниваемые с эталонами психоматрицы, в свою очередь, могут быть использованы для поверки процессов, происходящих в иных психоматрицах.
Окончательная схема выглядела так. Среди всего населения Модели-1 Робин отобрал девятнадцать человек, чьи психоматрицы в его памяти имели максимальную детализацию. Все эти люди в краткий период, когда Хранители действовали открыто, активно сотрудничали с ними, используя технику прямого ментального контакта с терминалами Робина. Эти психоматрицам в Модели-2 была отведена роль Эталонов, в максимально неизменном виде сохранившем все свои оригинальные свойства, включая память. Периодически Робин проводил то, что обозначил термином "синхронизация".
Проще говоря, память психоматрицы-Эталона перекачивалась в мозг прототипа, реакции его мыслительного аппарата анализировались, после чего производилась коррекция поведения эталонной матрицы.
В дальнейшем Эталоны использовались для коррекции поведения части матриц Второй модели – Первой страты. Эта коррекция проводилась в первую очередь в ходе "прямого общения" между Эталоном и окружающими – этот естественный ограничитель позволял не слишком перегружать эталонную матрицу, равно как и вычислительные структуры Робина. Матрицы Первой страты обладали высокой свободой действий.
Матрицы, поверяемые матрицами Первой страты – Вторая страта, – также имели дополнительную свободу действий, хотя их поведение довольно жестко контролировалось механизмами сцены. Подстройка матриц Второй страты по матрицам Первой давала заметный положительный результат, но все же оставляла желать лучшего. Использовать же Вторую страту для подстройки смысла не было никакого из-за чудовищных погрешностей. Поэтому все остальные задействованные в Модели-2 матрицы относились к Третьей страте и почти не имели свободной воли. Тем не менее, общение матрицы Второй или Третьей страты с матрицей более высокого уровня автоматически переводило первую на уровень выше, а долгое общение – и на два (хотя Эталоном ни одна матрица стать не могла).
Наконец, во Второй Модели ввели огромное количество субстрата – псевдоматриц, применяемых исключительно для статистического моделирования процессов большого общества. Фактически псевдоматрицы вообще не являлись психоматрицами, а представляли из себя жестко запрограммированные конструкции, умеющие правильно реагировать на внешние раздражители в стандартных ситуациях, но требующие прямого контроля со стороны механизмов сцены в нестандартных случаях.
Псевдоматрицы играли роли, необходимые для поддержания иллюзии реального общества и реализации ключевых исторических событий эпохи, информация о которых имелась в памяти Робина.
– Значит, я… – задумчиво произнес Олег. -…Эталон, – закончил за него Робин. – Эталон номер одиннадцать, если быть точным. Вы – один из тех, от кого зависит существование всего окружающего вас мира.
– Психоматрица…
– Да, психоматрица. Но по сложности не уступающая реальному разуму. Более того, за время, прошедшее с момента вашего пробуждения, ваша структура серьезно усложнилась. Я должен с удовольствием констатировать, что чем дальше, тем реже вас необходимо синхронизировать с оригиналом. Могу спрогнозировать, что через несколько субъективных месяцев ваши структуры станут полностью автономными.
– Погодите! – встрепенулся Олег. – Так значит, я… он… тьфу, пропасть! В общем, на самом деле я сейчас там, дома? И никуда не пропадал?
– Именно так.
– И я… знаю все, что со мной происходит здесь?
– Лишь в некоторой степени, – качнул головой Робин. – Я уже упоминал, что синхронизация обычно проводится так, чтобы облегчить жизнь прототипу. Мы вовсе не заинтересованы в том, чтобы он сошел с ума из-за раздвоения личности.
Значительная часть вашей здешней памяти от сознания прототипа ускользает, но какая-то часть оседает в его собственной памяти и всплывает в благоприятных условиях. В целом ваш прототип неплохо представляет то, что с вами происходит сейчас. Правда, он не уверен в том, как интерпретировать эти воспоминания, и находится в состоянии сильного смущения.
– То есть я схожу с ума не только здесь, но и там, – горько усмехнулся Олег. – И все из-за того, что Шварцман в свое время заставил меня работать с Хранителями?
– Вы, будем надеяться, с ума не сойдете ни здесь, ни там. Да, Олег Захарович, в отличие от прочих Эталонов вы проявляете повышенную эмоциональную нестабильность. К несчастью, опыт нашей предыдущей совместной работы не дал мне оснований заподозрить вас в этом, иначе я ни за что не выбрал бы вашу матрицу на роль Эталона. Однако я принимаю меры для того, чтобы обеспечить вам всю возможную помощь. Например, этот наш разговор затеян для поддержки вас не только в роли Эталона, но и в роли реального человека – Народного Председателя Народной Республики Ростания. Скоро – очередная точка синхронизации, и я позабочусь о том, чтобы вся переданная вам информация оказалась доступной и сознанию вашего прототипа. Вы не боец, но у вас достаточно сильный характер, чтобы справиться с правдой и принять ее как есть.
– Справиться… Знаете, господин Робин, мне почему-то не кажется, что после нашего разговора я стал чувствовать себя лучше. Узнать, что ты на самом деле не живой человек, а просто какая-то психоматрица у каких-то бесформенных инопланетян… да еще и в окружении каких-то псевдоматриц… это, знаете ли, как-то не добавляет жизненного оптимизма. Не боитесь, что я застрелюсь от безысходности? Или это бессмысленно?
– Олег Захарович, – Координатор поднялся из кресла и подошел к окну. Дождь уже закончился, и серебристая луна бросала на пол мягкие тени, причудливо переплетающиеся с тенями от зеленого абажура лампы. – Вас не удивляет, что вы как-то очень спокойно, но в то же время четко воспринимаете то, что я вам рассказал? Что по поводу всех этих невероятных вещей вы не испытываете практически никаких эмоций, кроме любопытства? Ведь другого человека на вашем месте шок зажал бы так, что он и вздохнуть-то толком не мог бы.