Я устала. Долгий день на солнце высосал всю мою энергию. Точнее это и ещё то, что я слишком много времени провела в воде.
— Не хочешь поужинать? Пицца или ещё что-нибудь? — Лотнер, кажется, вообще не устал.
— Спасибо, но только не сегодня вечером. Мне нужно накормить Сворли... и я не голодна.
Он улыбается, но улыбка слабая.
—Тогда, может, перенесём ужин? — предлагаю я.
А теперь он оживляется.
— Конечно. Завтра?
Я точно также улыбаюсь ему.
— Хорошо.
— Отлично! Я принесу пиццу и пиво. А с тебя развлечения.
— Развлечения? — спрашиваю я, покосившись на него.
— Да, развлечения. Разве я заикаюсь? — он снова хватает меня за ногу, вызывав этим ещё один пронзительный крик.
Отпихнув от себя его руки, я качаю головой.
— Здесь есть бассейн, джакузи, спутниковое телевидение и стол для пинг-понга внизу. Вот тебе и развлечения.
— Точно сказано. Мне нужно надевать плавки?
— Только если ты планируешь залезть в бассейн или джакузи, — пожимаю я плечами, глядя в окно.
— Оу, я планирую побывать и там, и там. Мне просто нужно подтверждение, что нужно надеть плавки.
Повернувшись к Лотнеру, я бью его по руке, что равносильно глупой идее биться головой о лобовое стекло.
— Заткнись! С этого момента, мы ОБА должны быть в одежде. Понял?
— Эй, я буду следовать правилам, если ты будешь, — он тихонько смеется, пока мы заезжаем на подъездную дорожку.
Он глушит мотор и вытаскивает мою сумку с заднего сидения, а я обуваю шлёпанцы и выхожу из машины. Вместо того чтобы отдать мне мою сумку, он повесил её на правое плечо, и удивил меня тем, что своей левой рукой взял меня за руку и повёл к крыльцу. Мы остановились возле входа. Выпустив мою руку, Лотнер повернулся ко мне лицом и отдал мою сумку.
— Так что, завтра... в пять?
Я киваю. Мой взгляд перемещается с его голубых ирисов на его полные губы и обратно. Почему я себя чувствую, как шестнадцатилетняя девчонка на своём первом свидании? Он собирается поцеловать меня? Хочу ли я, чтобы он поцеловал меня? Какого чёрта со мной творится? Мой пульс учащается. Он приближается, как можно ближе ко мне, но фактически не касаясь меня. Сглотнув, я облизываю губы, которые пересохли от моего тяжелого дыхания.
— Могу я поцеловать тебя? — шепчет он.
Что?
Меня никогда прежде не спрашивали об этом. Большинство парней просто делали это.
Говори, Сидни!
— Эм... я уезжаю через месяц.
Отлично... это прямо такая новость. Он уже в курсе этого!
— Тогда мне лучше не терять времени, да?
Положив палец на мой подбородок, он поднимает моё лицо и его губы опускаются к моим. Они тёплые, а поцелуй получился нежным и медленным. Я закрыла глаза и поняла, что тянусь к нему, пытаясь углубить поцелуй. Лотнер, закончив поцелуй, оставляет меня хотеть большего. Мои колени дрожат, поэтому мне приходится прислониться к двери, чтобы оставаться в вертикальном положении.
— Спокойной ночи, Сидни, — он разворачивается и спускается вниз по ступенькам.
Я прохожусь языком по верхней губе.
— Спокойной, — шепчу я.
3 глава
5 июня 2010 г.
Я всего третий день в Пало-Альто, а уже: красивый ветеринар флиртовал со мной; горячий незнакомец прыгал голышом в мой бассейн; я каталась на серфе, что клянусь, не повторю больше никогда; и я тёрлась грудью о голую грудь горячего незнакомца. А затем были эти голубые ирисы и... поцелуй.
— Да, Сворли, я встаю! Господи, неужели тебе обязательно нужно облизывать всю мою голову?
Только семь часов утра, можно было бы ещё спать и спать.
— Не думай, что я не замечу, как ты лизал свой зад прошлым вечером. Теперь вся моя голова покрыта твоими микробами с задницы. Где твои манеры? — причитаю я, натягивая футболку и шорты для бега.
Он шлёпается на пол и кладет свою голову на передние скрещенные лапы. И теперь смотрит на меня «щенячьими глазками».
— Я не куплюсь на это. Пошли.
Я кормлю Сворли завтраком, когда слышу стук в дверь.
Подойдя к входной двери, я вижу доктора Эббота, стоящего на одной ноге и разминающего квадрицепсы второй.
— Доктор Эббот... то есть, Дэйн.
Он вытирает пот со лба и говорит:
— Привет, доброе утро. Надеюсь, что не разбудил тебя.
Волнение в его дрожащем голосе очевидно. Как я и предполагала, он намного более уверен в себе, когда на нём надет его белый халат.
— Хотелось бы поспать, но, к сожалению, будить меня — это работа Сворли. Не хочешь зайти? — я делаю взмах рукой в сторону комнаты.
— Нет... или, хорошо, да... или, точнее, я не могу. Мне нужно идти готовиться к работе. Я просто хотел узнать, сможешь ли ты... или не хочешь ли ты, ну, если ты не сильно занята, ты бы не хотела поужинать... со мной? Точнее, да, уверен, что ты будешь ужинать, и я тоже люблю ужинать... поэтому, мы могли бы поужинать вместе. Если ты, конечно, хочешь... или нет, в смысле... неважно.
Дорогой доктор Эббот! В ваше тело вселился какой-то самозванец, у которого начался словесный понос. Пожалуйста, наденьте свой белый халат и изолируйте его. НЕМЕДЛЕННО!
Сворли, доев свой завтрак, в свойственной ему манере со всей пылкостью бежит нюхать промежность доктора.
— Привет, Сворли! — наклоняется он и позволяет собаке облизать себя.
Сворли всё никак не может оторваться от лица Дэйна. Должно быть, после бега его лицо на вкус, как лизунец (прим. пер. — выступающая на поверхность земли соль, которая привлекает зверей). Я не признаюсь доктору Эбботу о привычке Сворли вылизывать свою задницу. Уверена, что в своей профессии он видит бактерий из задницы больше, чем их находится на свалке.
— Я ценю то, что ты меня пригласил, но сегодня у меня уже есть планы на вечер. Может в следующий раз?
Дэйн поднимается, когда Сворли выбегает на улицу и гонится за ничего не подозревающей белкой.
— Да, эм... конечно. Как насчёт бранча завтра?
До нелепости скромный врач оказался настойчивым. Думаю, близость животных придаёт ему уверенности в себе.
— Бранч? Хорошо. Почему бы и нет.
Я становлюсь на скользкий путь, находясь здесь всего третий день, но он ветеринар и я не могу оттолкнуть от себя своего самого лучшего союзника в операции «Тридцать дней Сворли».
— Отлично. Я заеду за тобой в одиннадцать? — его лицо сияет.
— Звучит неплохо, — я вежливо ему улыбаюсь.
— Хорошо, отлично... эм, тогда увидимся... завтра. В одиннадцать.
Сворли бросает гоняться за белкой и бежит мимо нас в дом.
— В одиннадцать.
Я закрываю дверь, и Дэйн направляется по своим делам.
Солнце, бассейн, шезлонг, хорошая книга и выдохшаяся собака — это будет хороший день.
Сегодня я очень долго выгуливаю Сворли. Затем мы играем в фрисби во дворе. А теперь он, развалившись, отрубается на шезлонге возле меня. Миссия выполнена.
Я тянусь к телефону и набираю Эйвери.
— Привет, Сэм. Что произошло со вчерашним звонком мне? Или ты была так занята грязными вещичками с парнем из бассейна?
— Эйвери, насколько мне известно, у тебя тоже есть мой номер. Весь вечер вчера я была дома. Почему ты не позвонила мне?
— Хмм, дай-ка подумать... где я была прошлой ночью?
— Дай догадаюсь. Переспала с кем-то и отрубилась в постели у этого незнакомца?
Эйвери пела в нашем церковном хоре на протяжении всего обучения в старшей школе. Они с друзьями носили кольца непорочности и поклялись сохранить свою девственность вплоть до первой брачной ночи. Райан Майкельсон, который также пел в церковном хоре, лишил Эйвери девственности в одиннадцатом классе после вечеринки. Эйвери молила о прощении и духовном возвращении девственности. С тех пор она обращается с кольцом непорочности, как вампир с кольцом света. Пока она будет носить его, она не попадёт в ад за её сексуальные проступки.
— Я даже не буду ничего говорить в свою защиту на такое оскорбительное обвинение.