Она кивает.
— Я договорюсь, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть, а утром я вернусь, хорошо? — он всё ещё держит её за руку.
Она улыбается ему, и мне почти нечем дышать. Все мои голубые ирисы здесь. Это уже слишком.
Я встаю, ожидая, пока он посмотрит на меня, но он этого не делает. Лотнер разворачивается и выходит из палаты.
Какого чёрта?
— Дэйн, тётя Эйвери и дедушка снаружи. Хочешь увидеться с ними?
Оушен улыбается.
— Да.
Я высовываю голову из палаты и вижу их всех, стоящих в коридоре. Понятно, что они до ужаса хотят задать мне вопросы, которые почти уже слетают с языка, но пока я не могу им ни на что ответить.
— Она хочет увидеться с вами.
Все ринулись в палату. Кроме Дэйна.
— Заходи, я сейчас вернусь.
Он не отвечает. Его взгляд опускается на пол, и он заходит внутрь.
Лотнер стоит у стойки медсестры, печатая что-то на компьютере. Я облокачиваюсь на стойку, встав напротив него. Он игнорирует меня.
— Мы можем поговорить?
Он всё ещё игнорирует меня. Медсестра, стоящая рядом с ним, переводит взгляд то на меня, то на него.
— Лотнер?
Он смотрит на меня, в глазах плескается расправленный металл, затем он разворачивается и уходит по коридору.
— Лотнер? — кричу я ему в спину.
Он снова мне не отвечает, распахивает дверь так, что она ударяется о стену, и идёт на лестничную клетку.
Он уже опускается на один этаж, когда я добегаю к двери.
— Лотнер, остановись! — зову я, и дверь с громким стуком закрывается за мной.
Он останавливается. Руки на талии, всё ещё повёрнут ко мне спиной.
— Она моя, — и снова это не вопрос.
Я подбегаю к нему, но слова всё ещё никак не хотят покидать мой рот.
Лотнер поворачивается ко мне. Грудь вздымается от тяжелого дыхания. Глаза пронзают меня насквозь.
Внутрь прокрадывается страх и наружу выходит защищающая мама. Поэтому я качаю головой.
— Я видел дату её рождения. Не ври мне!
В глазах покалывает от слёз, но я всё равно продолжаю качать головой.
— У НЕЁ МОИ ГРЁБАНЫЕ ГЛАЗА! НЕ. ВРИ. МНЕ!
Я всхлипываю.
— Я... я хотела сказать... тебе.
— Ты, что? — он поднимает взгляд к потолку и качает головой, засмеявшись. — Не... невероятно. Ты хотела сказать мне. Как такое вообще возможно? Я жил в той же самой квартире, пока три недели назад не переехал. Мой номер телефона всё тот же. А теперь... — он злобно смотрит на меня. — Ты думаешь, что я поверю, что ты хотела мне рассказать?
Я вытираю глаза, и судя по чёрным пятнам на моей руке, размазываю тушь по своему лицу.
— Я приходила к тебе.
Он хмурится в замешательстве.
Я скрещиваю руки на груди.
— Доктор Браун открыла мне дверь. В. Одном. Полотенце.
Лотнер качает головой.
— Я понятия не имею, о чём ты, чёрт побери, говоришь.
— Ну и кто теперь врёт, а? Я не собираюсь стоять здесь, пока ты делаешь из меня виновную. Я пыталась тебе рассказать.
Я разворачиваюсь, открываю дверь и шагаю по коридору.
— Остановись на одну долбаную минуту! — его голос снова похож на рык, он хватает меня за руку и поворачивает к себе. — Так просто ты от этого не уйдёшь. Можешь говорить любые оправдания и врать, как хочешь, но прошло три грёбаных года, и я ни за что не куплюсь на это.
— Я настоятельно рекомендую вам убрать от неё руки сейчас же! — раздаётся низкий голос Дэйна у меня за спиной.
Взгляд Лотнера устремляется мне за плечо, и он отпускает мою руку.
— Молодец, Дэйн, — он качает головой, на губах играет садистская усмешка. — Ты мог бы рассказать ей кое-что... но не сделал этого. Ну теперь можешь получить её.
На секунду его взгляд обращается ко мне, а затем снова возвращается к Дэйну.
— Но будь уверен на сто процентов, что ты не получишь МОЮ дочь.
Он поворачивается и идёт в сторону лестничной клетки.
Я падаю в объятия Дэйна. Мне страшно. Я в замешательстве.
23 июня 2013 г.
Прошлой ночью мы больше не говорим с Дэйном о Лотнере. Сейчас важна только Оушен, да и в любом случае, у нас нет возможности поговорить об этом, потому что все наши родные постоянно рядом. Все ждут моих указаний. Будем ли мы продолжать свадьбу? Если да, то когда? Должны ли гости, которые приехали из других городов, ехать домой или остаться здесь? А ещё нас ждут вся эта еда и подарки, которые нужно перевезти в другое место.
Дэйн уходит, чтобы принести нам что-нибудь на завтрак и запастись кофеином, а я тем временем сижу со своей голубоглазой девочкой и жду выписки. Кажется, что сегодня утром Оушен чувствует себя намного лучше. Щечки снова розовые, а глаза сияют.
Она сидит у меня на коленях, одетая и уже готовая ехать домой. Этим утром доктор Салливан успевает поиграть у меня на нервах, и без сомнений, уже планирует свою следующую злобную атаку на мою и без того расшатанную психику.
— Доброе утро! Как поживает мой любимый пациент? — ирония в его голосе сразу же заставляет меня нахмуриться.
Но он не видит этого, потому что снова смотрит только на Оушен. Вытянув ручки, она сама идёт к нему. В этот момент у меня появляется ощущение, будто моё сердце вырывают из груди. Он сажает её на кровать и мило разговаривает с ней, пока проверяет состояние её здоровья.
— Моя девочка замечательно выглядит!
Моя? Какого чёрта!
— Пойдём, Оушен, — я хватаю её на руки и иду к двери.
В этот момент в палату входят Дэйн.
— Она в порядке. Пойдём, — я пытаюсь вытолкнуть его обратно в коридор, мои глаза отчаянно умоляют его оставить всё это и просто уйти.
— Сидни? — ледяной голос Лотнера зовёт меня.
Я вздыхаю и закатываю глаза, передавая Оушен Дэйну.
— Идите. Встретимся на улице.
Он кивает и берёт её на руки.
Я поворачиваюсь, но остаюсь стоять в дверном проёме.
Лотнер садится на край кровати, положив руки по бокам.
— Я не хочу с тобой ругаться, но я также не позволю тебе просто уйти отсюда с ней, будто ничего не случилось.
Я ненавижу то, как мои глаза заполняются слезами возмущения.
— Я не могу потерять её, — шепчу я и качаю головой, закусывая губу.
Он встаёт и идёт к двери. Я вздрагиваю, когда его рука приближается к моему лицу. Задержавшись на секунду, он напряженно смотрит на меня. В глазах плескается боль. Затем он проводит большим пальцем у меня по щеке и стирает одинокую слезу. Я борюсь с желанием прижаться к его прикосновению.
— Я не хочу отбирать её у тебя, Сидни, — его голос мягкий и добрый. Впервые за три года я слышу нотки сочувствия ко мне. — Я обещаю. Я просто хочу видеться с ней. Я хочу быть её отцом.
Я всхлипываю и прочищаю горло.
— Мы живём в Пало-Альто, а не в Лос-Анджелесе.
Он пожимает плечами.
— И что? Я буду приезжать к ней или она, возможно, будет оставаться здесь у нас с Эммой на несколько дней в месяц.
— Ого, что? Кто такая Эмма? — я делаю шаг назад. Сцена в парке сразу же появляется у меня перед глазами. Думаю, я знаю, кто такая Эмма.
Он закусывает нижнюю губу.
— Она моя невеста.
Я всё ещё одета в свадебное платье, поэтому не знаю, почему это последнее слово так больно жалит меня... но так оно и есть.
Я качаю головой.
— Ни за что. Ты не будешь брать моего двухлетнего ребёнка и играть с ним в «семью» со своей невестой. Она не знает ни тебя, ни Эмму, и она ещё недостаточно взрослая, чтобы понимать всю эту ситуацию, — я поворачиваюсь и иду к лифту.
— Сидни? — зовёт меня Лотнер.
Двери открываются, но прежде чем они успевают закрыться, ему удаётся протиснуться между створками.
— Не делай этого. Пожалуйста, не превращай всё это в глупую борьбу, — умоляет он, но я слышу нотки предупреждения в его голове.
Я вздыхаю и смотрю на цифры, которые одна за другой загораются красным, указывая на этаж.
— Ты можешь приезжать и видеться с ней, а когда мне будет позволять моё расписание, я буду приезжать сюда, но она будет всегда со мной. Я буду ходить везде, где будет ходить она.