Генуэзская конференция была посвящена экономическим вопросам, а именно взысканию военных репараций с Германии и долгов царского и Временного правительств с России. Разумеется, с экономическими целями соседствовали политические – поставить обе страны под окончательный контроль победителей в случае невыполнения ими предъявленных требований, чего и следовало ожидать. Объединение, или хотя бы согласие, между Германией и Россией – двумя потенциальными если не жертвами, то, скажем мягче, объектами совместной англо-французской политики – стало для победителей неприятным сюрпризом, хотя его вполне можно было ожидать. Советско-германское сотрудничество началось не в Рапалло, хотя тут оно, пожалуй, впервые открыто вышло на свет божий. Это был первый удар по атлантистской политике «разделяй и властвуй» и первый шаг в сторону «континентального блока».
Конечно, Рапальский договор не мог «отменить» Версальский, но он укрепил позиции обеих стран в торге с противниками-кредиторами. Как известно, Советская Россия решительно отказалась платить царские долги, выставив куда более внушительные контрпретензии по убыткам, понесенным в результате «союзной» интервенции. В Генуе этот вопрос окончательно решен не был, но первый натиск Чичерин и его эксперты, включая перешедшего на сторону большевиков последнего военного министра Временного правительства А.И. Верховского, успешно отбили.
28 февраля Валерий Брюсов – не только великий поэт, но и прозорливый политический аналитик, придерживавшийся евразийской ориентации, – написал стихотворение «Перед съездом в Генуе», начинающееся словами, которые я поставил эпиграфом к этой главе. Но какое отношение Рим и Карфаген имеют к Генуэзской конференции, призванной урегулировать экономические отношения между бывшими противниками? В геополитике «Рим» и «Карфаген» обозначают континентальную и морскую, евразийскую и атлантистскую ориентации. Знал ли об этом Брюсов? Однако при такой трактовке малопонятные на первый взгляд строки звучат совершенно определенно: кто одержит верх на Генуэзской конференции, кто успешнее решит стоящие перед ними задачи – континентальные державы Германия и Россия или атлантистские державы бывшей Антанты? И вряд ли можно по-другому интерпретировать эти строки с равной убедительностью.
В основу договора легли советские предложения, инициированные Чичериным и «озвученные» заведующим экономическо-правовым отделом НКИД Сабаниным. Германская делегация приняла их после ночного «пижамного совещания», и уже на следующий день соглашение было подписано. Выступая как полностью равноправные стороны, Россия и Германия договорились о следующем:
«Статья 1. …Германское государство и РСФСР взаимно отказываются от возмещения их военных расходов, равно как и от возмещения военных убытков… Равным образом обе стороны отказываются от возмещения невоенных убытков, причиненных гражданам одной стороны посредством так называемых исключительных военных законов и насильственных мероприятий государственных органов другой стороны…
Статья 2. Германия отказывается от претензий, вытекающих из факта применения до настоящего времени законов и мероприятий РСФСР к германским гражданам и их частным правам, равно как и к правам Германии и германских государств в отношении России, а также от претензий, вытекающих вообще из мероприятий РСФСР или ее органов по отношению к германским гражданам или к их частным правам при условии, что правительство РСФСР не будет удовлеторять аналогичных претензий других государств.
Статья 3. Дипломатические и консульские отношения между Германией и РСФСР немедленно возобновляются…
Статья 4. Оба правительства далее согласны в том, что для общего правового положения граждан одной страны на территории другой и для общего урегулирования взаимных торговых и хозяйственных отношений должен действовать принцип наибольшего благоприятствования…
Статья 5. Оба правительства будут в доброжелательном духе взаимно идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран. В случае принципиального урегулирования этого вопроса на международном базисе они вступят между собою в предварительный обмен мнений…»
Следует особо отметить статью 2: Германия отказалась от требования возвратить национализированные предприятия прежним владельцам – германским гражданам (чего, заметим, едва ли стоило ожидать от большевиков) в обмен на обещание не удовлетворять аналогичные требования других стран. Этот пункт еще не раз пригодится Советской России при последующих переговорах, в том числе с Японией.