Гитлер о Японии почти не вспоминал, Молотов не спрашивал. Разговор снова вернулся к ней только во время последней беседы в бомбоубежище Риббентропа. «Министр говорит о том, что он всегда проявлял интерес к отношениям между СССР и Японией. Он не знает, может ли он спросить у Молотова о состоянии этих отношений. Со слов Молотова он понял, что имеются признаки, что эти отношения будут улучшаться более быстрыми темпами. Он располагает информацией, что в Японии придают значение заключению пакта о ненападении с СССР. Он не хочет вмешиваться в эти дела, но считает, что может быть полезно переговорить по этим вопросам. Может быть, выявится необходимость посреднического влияния Германии. Он помнит слова Сталина, что азиатов он, Сталин, знает лучше, чем Риббентроп. Но он, Риббентроп, знает, что Япония готова к соглашению с СССР на широкой основе. Если удастся заключить пакт о ненападении, то Япония хотела бы в широком масштабе урегулировать все висящие в воздухе вопросы советско-японских отношений. Японцы его ни о чем <т.е. о посредничестве. – В.М.> не просили. Но Риббентроп говорит, что им получены сведения, что японское правительство в случае заключения договора о ненападении готово признать интересы СССР во Внешней Монголии <МНР. – В.М> и Синьцзяне, если удастся достигнуть соглашения с Китаем. В случае присоединения СССР к пакту трех, что было бы равносильно договору о ненападении с Японией, стало бы возможным установить сферы интересов СССР в Британской Индии. В вопросах сахалинских концессий японцы тоже готовы были бы пойти навстречу, если состоится соглашение. Но японцы должны для этого преодолеть некоторое сопротивление внутри страны». Заключительными фразами Риббентроп дал понять, что информирован о конкретных проблемах советско-японских отношений и готов помочь в их разрешении.
Ссылаясь на то, что Мацуока осенью 1940 г. выступал за превращение Тройственного пакта в «пакт четырех» путем присоединения к нему СССР и сообщил свои предложения в Берлин, некоторые авторы называют именно его подлинным автором плана, который рейхсминистр поведал Молотову.[596] Это, конечно, явное преувеличение. Во-первых, Риббентроп сам давно вынашивал эту идею, в том числе под влиянием Хаусхофера, да и сторонники ее в Берлине, хоть и немногочисленные, но всегда были. Во-вторых, задолго до Мацуока эту идею многократно «озвучивал» Сиратори, о чем посол Отт тоже сообщал Риббентропу. Конечно, рассчитывая на взаимопонимание с Японией, рейхсминистр мог излагать собеседнику свои мысли более уверенно.
Вернувшись из Берлина, Молотов 18 ноября пригласил Татэкава. Поездка наркома немедленно вызвала несчетное количество слухов, которые без устали опровергал ТАСС. Особенно интересны два примера. Агентство Юнайтед Пресс передало, что «Япония достигла соглашения с Советским Союзом, определяющего сферы влияния на Дальнем Востоке и предусматривающего прекращение помощи Чунцину со стороны Советского Союза». Газета «Нью-Йорк уорлд телеграмм» утверждала, что Татэкава предложил СССР «всю или часть Британской Индии, если Советский Союз присоединится к коалиции трех держав», а также попросил «об уступке Восточной Сибири Японии».[597] ТАСС имел все основания заявлять, что «утки» газетчиков (а может, разведчиков?) не соответствуют действительности, но дыма без огня не бывает. Легко представить себе, как волновались дипломаты, читая подобные сообщения и опровержения на них. Конечно, волновался и Татэкава. Наверно, не мог дождаться, когда же сможет увидеться с Молотовым.
И тут снова не обойтись без длинных цитат – документы со всей очевидностью проясняют то, что так долго затемняли пропагандисты и работавшие на пропаганду историки. Теперь Москва не только продолжала деловой разговор, но и назвала цену.
596
Смирнов Л.Н., Зайцев Е.Б. Цит. соч., с. 200-201. Авторы излагают совершенно фантастическую историю плана «континентального блока» и отказа СССР от него.