Молотов отвечает, что… фактически советско-японские отношения вернутся к тому положению, в котором они находились до заключения пакта. Молотов говорит, что Советское Правительство действует в соответствии с договором.
Сато замечает, что в таком случае Советское и Японское Правительства по-разному толкуют затронутый вопрос. Японское Правительство придерживается той точки зрения, что если одна из сторон денонсирует договор за год до истечения его срока, то пакт все же будет существовать еще один год, несмотря на денонсацию. Однако по разъяснениям, которые сейчас дал Народный Комиссар, оказывается, что с момента денонсации пакта отношения между Советским Правительством и Японским Правительством будут теми же, которые существовали до заключения Пакта о нейтралитете. С момента денонсации пакт прекращает существование. Если Советское Правительство так толкует этот вопрос, то его толкование отличается от толкования Японского Правительства. Японское Правительство всегда считало, что пакт остается в силе еще в течение года. Сато говорит, что он хотел бы избежать ошибочных выводов и поэтому был бы признателен Молотову за его разъяснения.
Молотов отвечает, что здесь какое-то недоразумение… Молотов поясняет, что по истечении пятилетнего срока действия договора советско-японские отношения, очевидно, вернутся к положению, которое было до заключения пакта… Что же касается политики Советского Правительства, то мы действуем в соответствии с правом, предоставленным нами пактом. Срок действия пакта не окончился <выделено везде мной. – В.М.>».[616]
Это – разъяснение от первого лица: пакт должен был оставаться в силе до 25 апреля 1946 г. Сато так и понял, о чем немедленно сообщил в Токио. Заявление Молотова было опубликовано во всех ведущих газетах Японии с разъяснениями, что еще год пакт существует (подразумевалось: в это время войны не будет). Москва была в полной мере осведомлена об этом из пространного доклада посла Я.А. Малика, составленного 13 апреля – в годовщину заключения пакта.[617] Именно такая трактовка содержалась в официальном ответе на советскую ноту, который Сато 27 апреля вручил Лозовскому.[618] Никаких возражений на сказанное или дополнительных разъяснений не последовало. Более того, 29 мая Молотов подтвердил в разговоре с Сато: «Мы не разорвали пакта, а отказались продлить его, так как считали, что обстановка с того времени, когда он был заключен, изменилась <выделено мной. – В.М.>».[619] То же не раз говорил весной и даже летом сорок пятого своим японским собеседникам, включая бывшего премьера Хирота, и посол Малик – несомненно, с санкции Молотова и, надо полагать, Сталина.
Поэтому приходится признать то, что категорически отвергала советская пропаганда и до сих пор отвергают те, кто следует ей: вступая в войну с Японией 8 (по токийскому времени уже 9) сентября 1945 г., СССР нарушил Пакт о нейтралитете. Это факт. Как и почему он это сделал и какие последствия это принесло, – разговор особый.
Сейчас нам надо вернуться на четыре года назад, к «дипломатическому блицкригу» Мацуока и Сталина. Как же в итоге был решен вопрос о концессиях, о который разбивались все предыдущие попытки договориться? Компромисс был найден в форме письма Мацуока, получившего гриф «совершенно секретно»:
«Дорогой г-н Молотов!
Ссылаясь на пакт о нейтралитете, подписанный сегодня, имею честь заявить, что я ожидаю и надеюсь, что торговое соглашение и рыболовная конвенция будут заключены очень скоро и что при ближайшей возможности мы, Ваше Превосходительство и я, в духе примирения и взаимных уступок постараемся разрешить в течение нескольких месяцев вопрос, касающийся ликвидации концессий на Северном Сахалине, приобретенных по договорам, подписанным в Москве, 14 декабря 1925 года, с целью ликвидировать любые вопросы, которые не способствуют поддержанию сердечных отношений между обеими странами.
616
Запись беседы Молотова и Сато цит. по: Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете, с. 265-267. Ее содержание совпадает с телеграммой и воспоминаниями посла: Кудо М. Цит. соч., с. 229; Сато Н. Цит. соч., с. 476-481.