В литературе встречаются утверждения, что против войны с СССР выступал военный министр Тодзио. В доказательство приводятся его слова: «Нападение должно произойти тогда, когда Советский Союз, подобно спелой хурме, готов будет пасть на землю».[691] Милитарист и представитель «квантунской клики», Тодзио не оставлял мысли об экспансии в Приморье, но только в том случае, если Советский Союз потерпит поражение в войне с Германией и не сможет оказать Японии никакого сопротивления. Мацуока, призывавший к немедленному вступлению в войну, занимал как раз противоположную позицию.[692]
Можно считать, что стратегическое решение о войне против СССР было. Но политического не было, не говоря уже о тактическом. Штабные разработки, сколь подробными они бы ни были, так и остались на полках.
После заседания Мацуока вызвал Сметанина и, снова выразив сожаление по поводу возникшего конфликта, поставившего Японию в сложное и деликатное положение, сообщил, что Токио будет придерживаться Пакта о нейтралитете, но оставляет за собой свободу действий в случае изменения обстановки.[693] Одновременно министр продолжал заверять германского посла, что прилагает все усилия для скорейшего вступления Японии в войну, на чем теперь настаивал Риббентроп.[694]
12 июля в Москве Молотов и британский посол Криппс подписали соглашение о совместных действиях в войне против Германии. 15 июля нарком проинформировал о нем Татэкава, заявив, что оно «касается только Германии и… не может дать почву к недоразумениям между СССР и Японией», а Советский Союз будет неукоснительно соблюдать Пакт о нейтралитете. Посол заметил: «Англия для Японии почти враг, а японский народ так прямо и считает, что Англия является врагом Японии. И то, что СССР заключил соглашение с врагом Японии, не может, по мнению Татэкава, не повлиять на чувства японского народа к СССР в сторону охлаждения… Очень желательно, чтобы СССР не предпринимал дальнейших шагов, которые могли бы дать общественному мнению Японии повод быть настроенным против СССР, ибо в таком случае японскому правительству будет очень трудно сдерживать естественное проявление чувств японского народа». Короче говоря, пугал. Но на прощание счел нужным сказать: «Мацуока не знал о намерении Германии воевать против СССР вплоть до 22 июня… Тов. Молотов тогда спрашивает у Татэкава, как же это так могло получиться, что Германия поставила участника тройственного пакта перед совершившимся фактом. Татэкава думает… что Германия думала, что Япония против этой войны».[695] Через полгода Япония поставит Германию перед совершившимся фактом нападения на Пёрл-Харбор.
В день подписания соглашения с Великобританией Сметании был у Мацуока и снова пытался получить конкретный ответ об отношении к Пакту о нейтралитете. На следующий же день министр вручил ему памятную записку, однако понять из нее что-либо было непросто: «Пакт остается в силе, хотя и не применим к германо-советской войне <? – В.М.> …Пакт сохраняет свою силу постольку, поскольку он не будет противоречить Тройственному пакту в тех его аргументах, в которых Япония должна уважать цели и дух Тройственного пакта <? – В.М.> …Поскольку это касается нынешней войны, то я уверен, что в настоящее время Япония будет занимать такую позицию, при которой она свободно, не связывая себя ни Пактом о нейтралитете, ни Тройственным японо-германо-итальянским пактом <? – В.М.>, сможет определить собственную политику».[696]
Но это было уже не так важно, потому что дни пребывания Мацуока в должности были сочтены. Ни Молотов, ни Сметанин, видимо, не знали о том, что японское правительство оказалось перед лицом кризиса. Вернувшись из Европы, Мацуока всерьез вознамерился стать следующим премьером. «Господи, помоги Японии, если это случится», – записал 2 мая в дневнике американский посол Грю.[697] Министр стал пропагандировать «дипломатию Мацуока» как альтернативу официальному курсу, требовал аудиенций у императора через голову премьера (серьезное нарушение субординации), попытался укрепиться в Ассоциации помощи трону, однако сразу же столкнулся с сопротивлением бюрократических кругов во главе с Хиранума, затем всего кабинета и армейского руководства. Чашу терпения переполнили его выпады против США и Великобритании в то время, как премьер пытался нормализовать отношения с Вашингтоном. 16 июля Коноэ подал в отставку и два дня спустя сформировал кабинет почти в том же составе, но без Мацуока, которого сменил осторожный адмирал-интеллектуал Тоёда. Год назад официоз МИД возвещал: «время старой дипломатии прошло». Теперь на тех же страницах говорилось, что японской дипломатии нужен лидер-прагматик с «ясной головой», а не романтик.[698]
691
Кошкин А.А. Цит. соч., 4-я стр. обложки. Среди включенных в его книгу фрагментов стенограмм этих слов нет; упоминание их в тексте (с. 96) содержит «глухую» ссылку на материалы Токийского процесса. Вот такой источник!
693
Lensen G.A. The Strange Neutrality, p. 27-28 (без ссылки на источник); в ДВП не отражено.
696
Цит. по: Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете, с. 123; запись беседы и записка в ДВП не вошли.
698
Soh-ichiro Kita. Yosuke Matsuoka, New Foreign Minister // «Contemporary Japan», vol. IX, № 9 (September 1940); Shinnosuke Abe. Teijiro Toyoda, the New Foreign Minister // Там же, vol. X, № 8 (August 1941).