Резюмировать историографию русского национализма можно парафразом из Солженицына: национализм у всех на виду, но не понят. Причины этого непонимания находятся вне науки. Наблюдения за историографией русского национализма и личное знакомство с людьми, которые ее создают, ведут нас к предположению, что главным источником интерпретационных схем, концепций и ценностных суждений в адрес русского национализма служит не интеллектуальное его понимание и даже не идеологические и культурные убеждения пишущих о нем авторов, а глубинное, подлинно экзистенциальное отношение к России и русскости.
29 См.: Dunlop John В. The New Russian Nationalism. N. Y, 1985. Подробнее о западной историографии русского национализма см.: Соловей В. Д. Русское национальное движение 60-80-х годов XX века в освещении зарубежной историографии // Отечественная история. 1993. №2.
Причем это отношение не коррелирует с этничностью. Русские могут до судорог ненавидеть собственное племя, а инородцы — уважать его или, по крайней мере, признавать неотъемлемое право русских на выбор собственной судьбы. Точно так же из признания самоценности русской этничности и русской истории вовсе не следует априори позитивная оценка актуального русского национализма. Скажем, интеллектуально самые сильные работы о современном русском национализме, причем написанные русскими же националистами, весьма нелицеприятны в отношении этого идейно-политического течения30.
Однако националистическая критика русского национализма, в том числе за глупый и неуемный антисемитизм и антидемократизм, не имеет ничего общего с тем духом фундаментального неприятия рус-скости, которым пропитаны книги — зачастую фактологически богатые и отнюдь неглупые, — выпускающиеся специализирующимися на разоблачении русского национализма и фашизма исследовательскими центрами «Панорама» и «Сова»31.
30 См.: Самоваров Александр. Останутся ли в России русские? Русское нацио-
нальное самосознание: триумф или катастрофа. М., 2007; Он же. Перспективы
русского национализма: национализм с человеческим лицом. М., 2008; Сергеев
Сергей. «Русизм»: третья волна // Политический класс. 2008. №6.
31 См.: Верховский Александру Папп Анатолий, Прибыловский Владимир.
Политический экстремизм в России. М, 1996; Верховский Александр, Прибы-
ловский Владимир. Национал-патриотические организации в России. История,
идеология, экстремистские тенденции, М, 1996; Верховский Александр, При-
быловский Владимир, Михайловская Екатерина. Национализм и ксенофобия
в российском обществе. М., 1998; Верховский Александр, Михайловская Ека-
терина, Прибыловский Владимир. Политическая ксенофобия. Радикальные
группы. Представления лидеров. Роль Церкви. М., 1999; Лихачев Вячеслав.
Нацизм в России. М., 2002; Верховский Александр. Политическое правосла-
вие: русские православные националисты и фундаменталисты, 1995—2001 гг.
М., 2003; Лихачев Вячеслав, Прибыловский Владимир. Русское Национальное
Единство, 1990—2000. В 2-х т. Stuttgart, 2005; Путями несвободы: Сб. статей /
Сост. А. Верховский. М, 2005; Цена ненависти: национализм в России и про-
тиводействие расистским преступлениям: Сб. статей / Сост. А. Верховский.
М., 2005; Русский национализм: идеология и настроение: Сб. статей / Сост.
А. Верховский. М., 2006; Верхи и низы русского национализма: Сб. статей /
Сост. А. Верховский. М., 2007 и др.
Читая их, ощущаешь, что дело отнюдь не в том, что русские националисты — антисемиты, не приемлют демократические и либеральные ценности, выступают против Запада, а в том, что они русские националисты, открыто провозглашающие русскость в качестве главной ценности. И даже стань они либералами и юдофилами, отношение к ним ни на йоту не изменилось бы. Другими словами, дело не в национализме как таковом, а в укорененном на экзистенциальном уровне имплицитном и эксплицитном отрицание России и русское -ти. В оптике такого взгляда русский национализм как манифестация русскости просто обречен на негативное восприятие. В свою очередь рассматриваемый с негативистской презумпции русский национализм используется для доказательства изначально дефектной сущности русскости.