— Все это уже в прошлом, Фрэнни, — сказала Аделаида. — Хотелось бы, конечно, переписать историю, но это никому не дано. Я не хочу возвращаться к тому, что уже пережито и почти забыто.
— Ну, пожалуйста, тетя!
— Ты все равно не поймешь.
— Я попытаюсь. Если бы папа чувствовал себя лучше, он был бы сейчас здесь, с нами, и заставил бы тебя выложить ему все как на духу. Ведь ты его родная сестра, а он твой старший брат и любит тебя. Но, к несчастью, он на больничной койке, и я здесь с тобой вместо него.
— Если я расскажу, ничего не изменится. Я ценю твое участие. Уже одно то, что ты сейчас здесь, в нашем доме, для меня дорогой подарок. Но прошу, Фрэнни, не буди спящих собак.
— Видишь, ты сама проговорилась… Что, если из прошлого тянется ниточка к настоящему?
— Не надо, Фрэнни…
— Хорошо, я спрошу о другом. Правда, что вы удочерили Хоуп?
Аделаида закрыла лицо руками.
— В этом нет ничего постыдного, — мягко сказала Фрэнсис. — Наоборот. Вы любили ее, заботились, растили в тепле, уюте и ласке, и она вас любила. Чего еще желать маленькой девочке? — спросила Фрэнсис.
Тетушка подняла на нее глаза, сухие, но полные невыразимого отчаяния.
— Растили — да. И потеряли… Карл забрал ее у нас, лишил жизни…
Фрэнсис едва не удержалась, чтобы не выдать Аделаиде то, что накануне услышала от Карла, а тем более не упомянуть о незыблемой вере бабушки Теодоры в его невиновность. Делиться с кем-либо этой информацией было рано. К тому же Фрэнсис не была уверена, что психика Аделаиды без тяжелых последствий перенесет эти метания от одного подозреваемого к другому.
В тайниках мозга Фрэнсис уже выстраивалась версия, что насилие, которому подверглась Хоуп в прошлом, какими-то таинственными путями привело через несколько лет к ее смерти.
— Кто изнасиловал Хоуп? — Вопрос был задан с расчетом на эффект внезапности.
Тетушка дернулась, будто ее ударили.
— Как ты узнала?
— Карл мне сказал. Хоуп ему призналась.
— Что он тебе наговорил?
— Он сам мало что знает. Хоуп не рассказала ему подробностей. И не назвала имя насильника.
— И никогда бы не назвала. — Тетушку охватила дрожь, которую она никак не могла унять. — Сейчас это уже не имеет смысла обсуждать, — добавила она.
— В молодости кто-то нанес тяжелую травму вашей приемной дочери. И физическую, и душевную. Если этот человек где-то в пределах досягаемости, то полиции необходимо допросить его. Сексуальные домогательства вкупе с физическим насилием — тяжкое преступление. Возможно, он причастен и к ее убийству.
— Нет! Он не причастен! Билл любил ее, боготворил ее! — воскликнула тетушка.
Фрэнсис впервые увидела, как может плакать Аделаида. Слезы хлынули потоком, будто открылись шлюзы.
Билл? Билл Лоуренс? Приемный отец Хоуп! Ведь это немыслимо! На какой-то миг Фрэнсис засомневалась — не ослышалась ли она? Это могло быть совпадение имен, мог существовать тезка Билла Лоуренса, с кем Хоуп была знакома, даже дружна, кому доверяла и за это поплатилась. Но реакция Аделаиды подтверждала самую первую догадку.
— Обещай хранить в секрете то, что я тебе скажу, — попросила тетушка, довольно быстро осушив слезы. Фрэнсис подала ей бумажную салфетку. — Пожалуйста, ради Хоуп, ради всей нашей семьи. У меня нет больше дочери. Я не хочу потерять еще и Билла.
— Я обещаю.
Аделаида тяжело вздохнула.
— Все было не так, как ты наверняка подумала. Да, Билл совершил ошибку, но самый большой вред Хоуп нанесла себе сама. Он… я… — Вдруг язык отказался повиноваться ей, и она начала судорожно сглатывать. Кадык ее шевелился, и вид у Аделаиды был жалкий, как у пугливой птички, торопливо пьющей воду из лужицы. — Дай мне минуту…
Наступившее молчание показалось Фрэнсис бесконечным. Она смотрела на тетушку и думала о том, что какие бы доводы та ни привела в оправдание мужа, взглянуть прежними глазами на своего любимого дядю ей уже не удастся.
— Ты должна разобраться во всей ситуации, в нашей с Биллом и в моей лично, чтобы понять, как могло… — она сделала паузу, — такое случиться в нашей семье…
«Не сошла ли Аделаида с ума, разглагольствуя о каких-то ситуациях, когда речь идет о вопиющем нарушении морали и закона? Отец изнасиловал дочь!» — сразу подумала Фрэнсис.
— Мой первый муж был обаятельным пьяницей, красивым мужчиной с жутким, злобным характером. Твой отец предупреждал меня, но я была так молода и так увлечена, что его не послушала. Вскоре я забеременела. Бедный Ричард! Кончилось тем, что он платил за все, оплачивал квартиру, няню, практически кормил нас, так как Морган не удерживался ни на какой работе дольше недели. Мы прожили в браке с Морганом восемнадцать месяцев, когда он умер во сне. При вскрытии у него обнаружили все болезни, типичные для алкоголиков. Я проснулась ночью, тронула его рукой, а он был уже холодный.