— Каков же был вердикт?
Рут поставила поднос с чаем на каминную полку и словно бы забыла о нем. Она водила кончиками пальцев по чертам лица на портрете дочери.
— В пользу обвиняемых, — сказала она. — Отец Бёрджес признал их сексуальную связь, но, глядя мне прямо в глаза, заявил, что Джинни сама к нему приставала, что она была ненасытная в сексуальном смысле и он не мог ей отказать. И все священники в рясах, вызванные свидетелями, твердили, что прихожанки одолевают их соблазнами. Я была одна, а их несколько. Может, какая-то правда в их словах и была, но это никак не относилось к моей Джинни. Она была умной, мы с Чарльзом дали ей образование… Что-то нехорошее он сотворил с моей девочкой.
— А как выпутался из этой истории преподобный Уитни? — поинтересовалась Фрэнсис.
— Он выступил свидетелем. Защиты, конечно. У него хватило наглости приходить ко мне после… и утешать, и извиняться, и говорить, что он не ведал, что творил. Он утверждал, что Вирджиния была счастлива, когда преподобный Бёрджес одаривал ее своим вниманием.
— А епархия?
— Епархия живет на деньги приходов, а священники собирают эти деньги. Мне послали чек на десять тысяч долларов, чтобы я заказала службу за упокой души моей Вирджинии. Опять же деньги им и вернутся. Между богом и простыми людьми есть одна преграда, воздвигнутая дьяволом, — церковь!
Фрэнсис не знала, что на это возразить.
— Простите, что я так настойчива, но что показало вскрытие?
— А что вам хотелось узнать?
— Было ли это самоубийство?
— А вы думаете, что это было убийство?
Красные от слез глаза Рут обратились к Фрэнсис с изумлением и страхом.
— А вы об этом не думали? Я просмотрела документы. У вас были основания возбудить дело, потратиться, нанять адвоката…
— Да, мистер Дейли, наш семейный юрист, согласился помочь, причем бескорыстно, заверяю вас. Он был церковным сторожем в свободное от юридической практики время. Не сторожем с ключами, как вы могли бы подумать, но все же он отвечал за безопасность. Там был Джерри — одинокий старик, вот он и отпирал и запирал церковь. Джерри знал Джинни, любил ее, и его потрясла ее смерть.
Спустя месяц после ее похорон он пришел ко мне домой и все рассказал. Он бы сделал это раньше, но боялся, что настоятель уволит его, лишит крова и заработка. Преподобный Бёрджес ему ясно приказал молчать, а отец Уитни смеялся и говорил, что, когда дело касается двоих, третьему вмешиваться негоже. Джерри вроде бы сошел с ума, и на средства церкви его поместили в специальную клинику, но это случилось уже после слушания в суде. Присяжные не поверили, что такие мерзости могли происходить в храме, а адвокат обвиняемых, очень религиозная леди, выставила старого Джерри в образе спятившего алкоголика.
Фрэнсис и Рут все-таки выпили ароматный чай, пока он не остыл. Рут еще могла успеть в свой кружок вязания.
Только вот вал ненависти, сродни океанскому, захлестнул Фрэнсис, и она долгое время не решалась сесть за руль и пуститься в обратный путь. У нее дрожали руки и тоскливо сжималось сердце.
33
Стены церкви Святого Духа освещало закатное солнце, но Фрэнсис казалось, что адский огонь бушует там внутри. А впрочем, нет! Скорее, ее ждет там вонючая болотная мерзость.
Изучив место будущего сражения со свойственной ему обстоятельностью, Элвис вышел на паперть.
— Овцы все удалились, а пастырь у себя в кабинете. Если ты готова, пошли!
Элвису хотелось предотвратить бурное объяснение. Он опасался, что Фрэнсис под давлением эмоций необдуманно бросит обвинения в лицо мерзавцу, который сразу укроется под покровом ханжества и невинности священнослужителя. Но отец Уитни был не в рясе, а в джинсах и кожаной куртке — вполне мирской человек.
У Фрэнсис не было никакого права подвергать допросу отца Уитни, и поначалу она собиралась встретиться с ним наедине и осторожно выпытать у него правду о событиях на Кейп-Код, считая, что присутствие постороннего, а тем более полицейского, сделает его менее откровенным. Но нервы ее сдали, и она выложила все, что знала, Элвису по телефону из машины, а тот сразу вызвался ей помочь. У него, вероятно, сработало чутье на возможную опасность.
Впрочем, пока никакой опасностью не пахло. Разговор мог пройти вполне мирно.
Дверь в кабинет священника была гостеприимно распахнута, и он поднялся ей навстречу из-за письменного стола, готовый к дружескому рукопожатию. Только на мгновение мелькнула тревога в его усталых, со следами бессонницы глазах.