Что он собирался сделать — оттолкнуть ее или побудить Хоуп продолжить возбуждающую ласку? Она предпочла взять инициативу на себя, уткнувшись лицом во влажные от пота волосы в его паху. Их дразнящий запах проник в ее ноздри. Взглянув вверх, Хоуп увидела, что он зажмурил глаза. Может, ей удастся его успокоить? Может быть, все встанет опять на свое место?
Хоуп провела языком по его члену, помогла себе легкими прикосновениями пальцев и почувствовала, что добилась желаемого результата. Она знала, что поступает плохо, но ей было наплевать. Удержать его в своей жизни, привязать к себе, прибегая к любым средствам, — такова была ее цель.
Его пальцы впились в ее спину, и в ответ на причиненную боль тело ее напряглось. Может быть, он захочет ее? О, если бы…
Карл намотал на палец прядь ее волос и с силой дернул. Хоуп не издала ни звука, не собираясь препятствовать проявлению жестокости с его стороны, раз это ему хочется и доставляет удовольствие.
Его напряженный член коснулся ее лица. Она не помнила случая, чтобы он достигал таких размеров, и обрадовалась столь очевидному свидетельству его возбуждения. С глухим рычанием он обхватил руками ее горло.
— Значит, ты прощаешь меня… — успела прошептать она.
Джек извлек из проигрывателя компакт-диск Роберта Палмера, и наступившая тишина мгновенно нависла над ним тяжелым прессом. Сквозь полуопущенное окно его черного «Порше» с улицы в машину не доносилось ни звука. Он периодически разрушал тишину музыкой, но проигрываемые диски не поднимали его настроения, да и не могли поднять. Он был смешон самому себе. Уже битых три часа Джек буравил взглядом «Вольво» своей невесты, припаркованную напротив освещенных окон квартиры Карла.
То, что происходило внутри, он не видел, зато легко мог себе представить. Для этого вовсе не требовалось обладать богатым воображением.
Отец оказался прав. Хоуп лгала, когда говорила, что порвала с Карлом. В ответ на прямой вопрос, заданный Джеком накануне, она чмокнула его в щеку, скользнула пальцами по ширинке, мило улыбнулась и твердо заявила, что безумно любит своего жениха. И была весьма убедительна.
Тогда почему он последовал за ней сюда? Какой инстинкт подсказал ему, что полностью доверять ей нельзя? И вот теперь он получил доказательство ее лжи.
Где-то в подсознании у него постоянно вертелась мысль, что даже после их помолвки Хоуп будет продолжать встречаться с Карлом. Ее чувство к Карлу просто так не исчезнет. Она сама однажды призналась ему в этом. Как-то в выходные они отправились кататься на лыжах в горы, но склоны покрылись ледяной коркой, и им пришлось провести двое суток в постели, что было вовсе не так уж плохо. И вот, лежа рядом с ним в гостиничном номере, Хоуп попыталась объяснить Джеку, что любовь к одному мужчине вовсе не исключает аналогичных чувств к другому.
Он слушал ее внимательно, рассматривая газовый камин перед собой, наблюдая, как симметричные язычки пламени лижут искусственное полено, и очень хотел, чтобы она его в этом убедила. Однако у нее ничего не получилось. В глубине души Джек остался при своем мнении. Он был не способен делить сердце и тело любимой женщины с другим мужчиной.
Свет в квартире погас. Джек смотрел на темное окно, не замечая, как пот течет по его лицу. Он ждал, что вот-вот она выйдет, сядет в машину и уедет, но этот момент все не наступал. Время шло, а Хоуп оставалась там, внутри.
«Что с тобой происходит? Где твоя гордость? Разве ты не мужчина?» — выговаривал ему отец, и его голос звучал в ушах почти реально.
«Все об этом знают и смеются над тобой. Ты твердишь, что у нее какие-то эмоциональные проблемы, а на самом деле девчонка твоя просто-напросто шлюха».
Джек мог бы возразить отцу, что мужчина, влюбленный в неверную женщину, не перестает быть мужчиной, что в ее поведении и в том, что она обратилась к кому-то другому в поисках наслаждения, есть доля его, Джека, вины. Но как сказать отцу, что этот другой, а именно Карл, открыл Хоуп ее собственное тело и те радости, какие оно могло принести ей? Он освободил ее от стеснительности, преследовавшей девушку всю жизнь, пробудил в ней любопытство, желание познать неведомое. Джек мог дать ей лишь то, что имел сам, получал от нее только то, что хотел сам, и никаких новых горизонтов перед ней не открывал.
Для отца, конечно, это были чересчур сложные материи. Он ничего бы не понял и еще больше бы разъярился, начни с ним Джек откровенный разговор на подобную тему.