— Иди, конечно. А я займу очередь за напитками.
— Если ужин объявят, встретимся за столом.
— Если я его отыщу. — Сэм лукаво подмигнул ей.
Фрэнсис начала кружить по залу. Иногда ей приходилось останавливаться, так как ее узнавали друзья Аделаиды и Билла и спрашивали об отце, а некоторые сохранившие бодрость ровесники отца вдавались в воспоминания о том времени, когда она была совсем крошкой.
Хоуп она обнаружила случайно, стоящей в стороне от толпы, за пределами ярко освещенного пространства. Она стояла в одиночестве, спиной к залу, у окна, выходящего на поля для гольфа. Тяжелая плотная портьера почти скрывала ее фигуру. Фрэнсис было любопытно, намеренно ли прячется Хоуп от людских глаз. В слабом сумеречном свете, падающем на нее, она выглядела бледной и осунувшейся.
— Я хочу принести тебе свои поздравления заранее, пока лавина их не обрушилась на тебя. — Фрэнсис попыталась заговорить шутливо, но Хоуп, казалось, не слышала ее. Она напряженно смотрела на Фрэнсис, словно не узнавала свою родственницу. Затем вдруг, не поблагодарив и даже не поздоровавшись, заявила:
— Мама сказала мне, что вы помогаете женщинам, ставшим жертвами насилия.
— Да.
— Как это получилось?
Казалось, что сейчас не время и не место обсуждать проблему насилия в семье, но Фрэнсис почувствовала, что обязана откликнуться. Разговор был затеян явно неспроста, и, ко всему прочему, Хоуп была невестой, главным действующим лицом сегодняшнего празднества. Это был ее вечер.
— Честно говоря, все произошло спонтанно. Когда я прошлым летом уволилась из окружной прокуратуры, то не могла придумать для себя подходящего занятия. И очень скоро я обнаружила, что уход за садом и собаками никак не может заполнить мой день. Ассоциация по защите жертв насилия в семье искала для себя нового руководителя и попросила моего друга из полиции порекомендовать кого-нибудь. Я не имела большого опыта работы с пострадавшими женщинами, так как в прокуратуре не занималась преступлениями, связанными с физическим насилием, но все же явилась в отборочную комиссию на интервью. И вот теперь я работаю там. — Фрэнсис улыбнулась. — Думаю, им пришлось по душе то, что я долго проработала обвинителем и разбираюсь в законах.
— Тогда скажите мне, почему женщины остаются там, где им плохо, где их бьют и унижают?
Такое отчаяние исходило от Хоуп, что Фрэнсис стало не по себе. Сотни раз ей задавали подобный вопрос, и всегда ей с трудом давался вразумительный ответ.
— Очень нелегко кому-то, кто влюблен и счастлив, представить, насколько страшно, горько и обидно быть оскорбленным, а тем более избитым близким мужчиной…
Она сделала паузу, чтобы просчитать реакцию Хоуп и решить, стоит ли ей продолжать. Не лучше ли перевести разговор на медовый месяц и планы молодоженов на будущее?
— Что вы молчите? Продолжайте, — настаивала Хоуп. Ее приказной тон шокировал. Он был почти неприличен.
— Я думаю, что в сознании жертвы происходит некий сдвиг. Она не в состоянии принять тот факт, что муж бьет ее, издевается, пытает, изолирует от подруг и знакомых, чтобы установить полный контроль над ней. Насилие воздействует на жертву не только физически, но и уродует ее психику. Часто женщина принимает чужую вину на себя. Мол, она недостаточно хороша для своего обожаемого супруга, который беззастенчиво плюет ей в душу. Утирая плевки, бедняжка гадает, в чем она могла провиниться. Например, не следовало бы ей флиртовать за ужином с гостями мужа. Блюда, приготовленные ею, могли бы быть более изысканными, а наряд — более элегантным. Начинается все с пустяков, а завершается подчас ужасно.
— Расскажите мне про самое страшное, — неожиданно попросила Хоуп.
Фрэнсис попробовала снисходительной усмешкой снять напряжение, но у нее ничего не вышло. Настойчивость кузины заставляла ее нервничать.
— Ты действительно хочешь знать?
Хоуп кивнула.
— Ну что ж… Случилась одна жуткая история… как раз неподалеку отсюда, в Риверхэд-Тауне. Он был инженером, а она — владелицей магазина одежды. Они прожили в браке уже около пяти лет, и у них был двухлетний сынишка. Однажды воскресным днем мужчина отрезал жене голову и насадил на кол у себя во дворе. Перед этим соседи, у которых в саду был пикник, слышали ее рыдания. Она все просила прощения, что сожгла запеканку, но к тому времени, как они осознали, что происходит нечто неладное, было уже поздно. Когда полиция начала дознание, выяснилось, что супруг прибегал к насилию неоднократно, и это длилось годами. Ее история болезни в поликлинике оказалась в три дюйма толщиной, и в ней были зафиксированы ожоги, множественные ссадины и переломы. Но никому и в голову не пришло попробовать выяснить, откуда они взялись.