— А на самом деле?
— Как только Хоуп связалась с Карлом, Билл потерял покой. Честно говоря, он был вне себя. У него свои взгляды на брак — у пары должен быть общий тыл, чтобы выжить вместе, сходное происхождение, образ жизни и круг родственников, друзей и знакомых, поддерживающих молодую семью. Только так можно карабкаться наверх. А Хоуп и Карл — это день и ночь. Между ними пропасть, и они скатились бы туда оба. Билл боялся, что если дочь предпочтет Джеку Карла, то мы потеряем ее навсегда. Оторвавшись от своих корней, она вряд ли пустит новые на другой почве, а для нас станет чужой. Он предвидел такой печальный исход и, по-моему, был прав.
Слова тетки навели Фрэнсис на размышления о себе. В ее жизни семейные устои, экономические интересы, религиозные традиции не сыграли заметной роли. Она была очень привязана к отцу, но только как к отцу, а не как к главе семейного клана.
Детство и жизненный путь самого близкого ей человека, Сэма, разительно отличались от ее прошлого, его родословная — от ее родословной, но они понимали друг друга с полуслова, хоть она росла в Нью-Йорке и на Лонг-Айленде в холе и уюте, а он вкалывал с малых лет на ферме в Орегоне. Но было бы наивно брать в пример себя и его. Большинство людей не в силах пробить брешь в циклопической стене социальных различий, даже если их взаимная страсть пылает огнем.
— Когда Хоуп и Джек вновь сошлись, Билл был на седьмом небе от счастья. Он восторгался Джеком и был уверен, что тот оградит Хоуп от злого внешнего мира, от дурных влияний, от ее, как он говорил, «закидонов», посадит в уютную роскошную клетку, будет холить и лелеять и кормить с ложечки. Зная ее хрупкую натуру, Билл первым делом заботился о том, чтобы найти ей мужа, который берег бы свою жену, как дорогую игрушку. Джек отвечал всем этим требованиям. Ну и финансовые интересы, конечно, имели место. Джек обеспечен деньгами, трезв и сообразителен, и склад ума у него, несомненно, практический, учитывая гены Кэбота-старшего. Словом, Билл делал все возможное, чтобы этот брак состоялся. Хотя мы в разговорах между собой ни разу не поднимали эту тему, я уверена, что он хотел поженить их как можно скорее, прежде чем Кэботы дознаются о том, что Хоуп не может иметь детей.
— Значит, они не знали? — Фрэнсис была шокирована.
— Нет. По крайней мере, почти до самого последнего момента. Мы это скрывали потому, что знали, как Кэботы озабочены продолжением своего рода. Они могли бы уговорить Джека поменять планы. Я несколько раз пыталась втолковать Биллу, что мы совершаем ошибку и поступаем некрасиво, но он в ответ повторял одну и ту же фразу: «Я взял тебя в жены, когда ты уже не могла рожать детей, и что? Разве мы не счастливы друг с другом?»
Тут она слабо улыбнулась, наверное, впервые за прошедшие дни.
— Таким образом он, вероятно, делал мне комплимент, и я таяла.
Фрэнсис нечего было сказать. То, как одна родительская пара обманывала другую, вызывало отвращение, и трагикомичны были неуклюжие попытки Билла оправдать элементарное мошенничество ссылкой на ситуацию в собственной семье.
— А ты разве не знала, выходя за Билла, что не сможешь родить ему ребенка?
— Нет. С Пенелопой получилось все так легко и быстро, что никто и глазом не успел моргнуть. И не понадобилось никакого вмешательства врачей…
Тетушка спрятала салфетки обратно в буфет и вернулась на свое место за столом. Ее руки, оставшись без занятия, подрагивая, легли на плотно сдвинутые колени. У нее была поза послушной школьницы, ждущей указания наставника.
— Ты объяснила мне, почему Билл был готов согласиться на условия, выдвинутые родителями Джека, — сказала Фрэнсис. — Но все-таки, конкретно, в чем суть этого отказного соглашения?
— Тебе трудно понять, в каком мы сейчас положении, — начала Аделаида издалека, — ведь ты выросла в богатстве. Ты никогда ни в чем не нуждалась. А наши дела обстоят иначе. Как бы выразиться поделикатней… Ненавижу разговоры про деньги…
— Как и все мы, — поддакнула Фрэнсис, помогая тетушке побороть стеснительность.
— Большую часть нашей совместной жизни с Биллом мы не знали особых тревог и провели эти годы более чем комфортно. Зарабатывал он достаточно, а дом получил в наследство. Но, когда ему пришлось уйти из фирмы и начать с нуля, обстоятельства изменились. Налоги и содержание дома съедают все средства… Мы покатились вниз. А тех, кто катится вниз, здесь провожают холодным взглядом и отворачиваются.
Даже когда Тедди переехала сюда и начала нам помогать — в чем мне стыдно признаться, — все равно денег не хватало. Ты ведь видишь, как много надо сделать по дому, в каком все упадке. Как будто дом, разваливаясь на глазах, уходит под землю, а мы вместе с ним. Хоуп росла в комфорте, как и ты, но этому пришел конец, да так сразу, будто топором прорубили днище и лодка стала тонуть. Наверное, мы продадим дом. Какой-нибудь двадцатипятилетний юнец из брокеров купит его, снесет бульдозером и построит громадного уродца с затемненными бронированными стеклами в окнах. Он убьет наш дом, убьет дом семьи Лоуренсов, каким он был испокон веку… и тем убьет самого Билла…