Несостоявшаяся встреча
Перевели с немецкого
Александр Сергиевский
и Андреа Готцес
Москва-Рим: 1989, 2009
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Георг Фридрих Гендель – музыкант, 62 года
Иоганн Себастьян Бах - музыкант, 62 года
Иоганн Кристофф Шмит – фактотум Генделя
Место и время действия: Лейпциг, 1747 год.
Описанное в комедии свидание двух композиторов опирается на авторское чисто гипотетическое предположение о том, что – при определённом стечении обстоятельств (которые, однако, не стали реальностью на деле) такая встреча могла бы состояться в указанном месте и в указанный момент времени: в ходе визита Генделя в Лейпциг по поводу принятия Баха в члены Общества музыкальных наук, первым и единственным почетным членом которого к тому времени являлся сам Гендель.
В действительности, Гендель приезжал в Лейпциг в 1750 году, хотя их пути могли бы пересечься и ранее, причём не один раз. Остальные события и сведения, отражённые в тексте, невзирая на свободу их интерпретации автором, вполне соответствуют действительности: в том числе, очевидное нежелание Генделя встречаться с Бахом и неоднократные попытки последнего установить личный контакт с коллегой – несравненно более знаменитым композитором в то время.
Георг Фридрих Гендель: одет так, как изображён на своем последнем прижизненном портрете – на нём парик с крупными белыми локонами по последней парижской моде того времени, богато расшитый дорогой сюртук, на боку шпага, входит, держа в руке перчатки. Свой костюм носит с такой же изысканной непринуждённостью, которая отличает и его манеры. По характеру он – человек темпераментный, что отражается как в речи, так и в движениях. Однако, порой в его словах и действиях отчётливо сквозит странная, даже лихорадочная торопливость. Совершенно очевидно, что перед нами – мировая знаменитость, человек, привыкший к успеху и славе, и к тому же при больших деньгах. Гендель – меценат, покровитель искусств и в то же время – старый комедиант, постоянно меняющий ролевые маски, примеривающий на себя то одну, то другую роль и склонный к трюкачеству.
Иоганн Себастьян Бах: выглядит тоже как на своём последнем прижизненном портрете – парик, как и на Генделе, но отнюдь не модный, шпага. Одет в коричневого цвета сюртук, слегка потёртый, но подчёркнуто аккуратный и застёгнутый на все пуговицы; совершенно очевидно, что это – его выходной костюм, который надевается только по особым случаям.
Его поведение и речь в начале выглядят вполне в духе подобной «застёгнутости» - создаётся впечатление, что в присутствии знаменитого коллеги Баху поначалу не удаётся освободиться от скованности, так что говорит он и даже двигается как бы по замкнутому кругу. Тем не менее его самооценка более устойчива, чем та вполне искусственная манера держаться и вести разговор, которую постоянно демонстрирует Гендель. Впрочем, выявляется эта разница лишь постепенно, по ходу действия пьесы.
Иоганн Кристоф Шмит: однокашник Генделя по университету в Халле; более 40 лет состоит при нём в Лондоне в качестве «фактотума» (своего рода слуги и секретаря в одном лице). Почти ровесник композитора, отнюдь не лакей по натуре, человек со своеобразной уверенностью в себе, которая периодически прорывается наружу. Этим самым проявляется его внутренний бунт против хозяина, которому, вместе с тем, он то и дело подражает в словах и манере поведения.
Одет очень прилично; слегка потёртый сюртук из достаточно дорогой ткани может навести на мысль, что фактотум просто донашивает вещи своего господина.
Отдельный кабинет в ресторане лейпцигской гостиницы «Тюрингерхофф». Ясно, что это лучшая гостиница в городе. Дорогая и солидная мебель без барочных излишеств, шёлковые обои на стенах, люстра под потолком; в задней стене – высокие двустворчатые двери, сквозь которые видна лестничная площадка. Рядом – шнурок колокольчика. На той же стене, между двумя горящими свечами в настенных подсвечниках, - огромный портрет саксонского курфюрста. В левой части сцены – резной буфет с широким выбором закусок, перед ним – большое и удобное кресло. Справа – фортепьяно (или клавесин), перед ним табурет.
Ближе к зрителю располагается стол, с расставленными на нём разноцветными фужерами и целой батареей бутылок различной конфигурации с водкой, вином, шампанским. В середине сцены – великолепно сервированный обеденный стол, перед ним два стула с высокими спинками (стулья вычурной формы, но мало удобные для сиденья).
Занавес белого цвета опускается 2 раза: после второй и заключительной, третьей, сцены. В паузах, когда занавес опущен, на него в форме медальонов проецируются
последний прижизненный портрет Генделя и портрет Баха кисти Ф. Е. Хаусмана с факсимильными подписями композиторов и датами их жизни: 1685-1750 (Бах) и 1685-1769(Гендель). Над портретами чёрной краской выведена надпись (цитата из «Майстерзингера»): «Не презирайте мастеров...».
СЦЕНА 1
(Громко: начальные аккорды «Аллилуя» из «Мессии» Генделя).
Занавес поднимается. Сцена затемнена. Луч света падает на Шмита. Он подходит к рампе. (Громко: вариации Баха).
ШМИТ. Я не пророк, но тем не менее рискну высказать одно пророчество: сегодня мы станем свидетелями звёздного часа. Только подумайте: два самых великих музыканта нашего времени наконец-то познакомятся друг с другом. Впервые увидят друг друга, здесь, в Лейпциге, в отеле «Тюрингерхофф».
(Осматривается, кивает в знак одобрения сделанным приготовлениям. Медленно освещается сцена. Шмит продолжает монолог, по ходу которого открываются двери. Слегка покряхтывая, входит Гендель, на ходу снимая парик, затем перчатки, которые запихивает в карман).
Итак, они встретятся здесь впервые. Из Лондона...
(В этот момент Гендель отпускает створки двери, они с шумом захлопываются. Шмит вздрагивает, оборачивается).
(с облегчением) ...из Лондона поспешил сюда в карете, запряжённой шестёркой лошадей, господин Георг Фридрих Гендель (указывает на Генделя, который успел подойти к столу и собирается отхлебнуть из одной из бутылок, вздрагивает при упоминании своего имени), Орфей нашего времени, самый высокооплачиваемый музыкант в мире,
(Гендель коротко кивает в знак одобрения и вновь прикладывается к бутылке – пьёт короткими булькающими глотками)
а также живущий тут, в Лейпциге, господин...господин...
ГЕНДЕЛЬ (отрываясь от бутылки). Бак.
Ш. (с раздражением). Кто? Как Вы сказали?
Г. Этого человека зовут Бак. Пах или как-то вроде того. Во всяком случае, Иоганн Себастьян (снова прикладывается к бутылке).
Ш. Господин Иоганн Себастьян Бах, которого только что приняли в члены Общества музыкальных наук, по поводу чего имело место небольшое торжество (всплескивает руками). Я пророчествую: грядёт звёздный час!
(Гендель отрывается от бутылки и громко рыгает. Шмит слегка вздрагивает и продолжает, обернувшись к Генделю).
Маленькое торжество завершилось, господин Гендель?
Г. Не совсем. Старикашка ещё бренчит на фортепьяно.
Ш. А не хватятся они Вас там, в зале?
Г. (ставит бутылку на место)Вряд ли. Моё место – в последнем ряду.
Ш. (с возмущением) В последнем ряду?! Вы?!
Г. (ставит бутылку на место) Крайне левое место.
Ш. Но Вы же – почётный член этого общества!
Г. (со смехом) Моё имя. Не я .
Ш. Но это просто скандал!
Г. (неторопливо обходит стол) Как всегда, я немного опаздал и ожидал, что меня, как обычно, встретят аплодисментами, ничего подобного не произошло. Я стоял в дверях, но никто не обратил на меня внимания. Взоры всех были обращены вперёд, туда, где стоял этот господин Ах, или Бах, в парике набекрень, дрожа от волнения, от переполнявших его впечатлений... А какой-то дурак нёс что-то несусветное о музыке, сравнивая её с наукой (издаёт короткий и грозный смешок). Болван! Музыка – не наука. Музыка – это дело.