БАХ (тихо). Не рекомендую.
ГЕНДЕЛЬ (не веря своим ушам). Не рекомендуете?
БАХ. Здесь вам не Лондон. Здесь музыка действует не только на барабанные перепонки.
ГЕНДЕЛЬ (раздражённо). Мой дорогой, у меня нет отбоя от приглашений со всего света.
БАХ. За исключением Саксонии, господин Гендель.
ГЕНДЕЛЬ. Кардинал Отобони, мой старый друг, так он меня просто умоляет еще раз приехать на гастроли в Рим.
БАХ (пожимаая плечами). Кардинал....
ГЕНДЕЛЬ. Вице-король Ирландии стоит передо мной на коленях.
БАХ. Ирландия не Лейпциг, господин Гендель. С этим городом надо ещё справиться. Вы ещё не знаете местных критиков.
ГЕНДЕЛЬ (презрительно). Подумаешь, критики.
БАХ. Они даже меня не щадят. К примеру, в «Музикусе» - это неплохая газета, я регулярно ее читаю, - можно прочесть, что мое творчество уже устарело. А может, критик и прав?
ГЕНДЕЛЬ. Критик всегда прав. Он за это деньги получает.
БАХ. А мои «Страсти по Матфею»? Неплохо сделано, согласитесь. Знаете, что о них говорят тут, в Лейпциге? – Такой музыке не место в церкви. (с горечью) Пусть её играют в опере. Вот, и исполнили их всего один раз. Один единственный раз. (со вздохом) Нет, господин Гендель, чтобы иметь успех в Лейпциге, надо писать отлично сделанную музыку.
ГЕНДЕЛЬ (задыхаясь). Они превосходно сделаны.
БАХ. Вы купаетесь в лучах собственной славы. Громоздите успех на успех, и не можете себе представить, как горьки неудачи, особенно в нашем возрасте.
ГЕНДЕЛЬ. Не такой уж я и старик.
БАХ. В этом возрасте не заставить себя легко переносить неудачи. (негромко) Я-то с юности привык к ним.
ГЕНДЕЛЬ (в ярости). Я тоже! И даже поосновательней, чем Вы в своём уютном садике, дорогой кантор у Святого Фомы. Что знают здесь о настоящих неудачах?!
БАХ (удивлённо). Разве у Вас тоже были провалы?
ГЕНДЕЛЬ. Постоянно, и причём – гигантские. Но о них здесь, конечно, не знают. Осведомлены только об успехах где-то там, в большом мире. Никто здесь не догадывается о моих страданиях, о том терновом венце, который вынужден носить каждый истинный мастер. Так что ругань лейпцигских болванов просто позабавила бы меня.
БАХ. Они бывают даже очень злы.
ГЕНДЕЛЬ (небрежно). Такая уж у них профессия. (с коротким смешком) «Музикус» - эту газетёнку, пожалуй, и открывать-то не стоит. Но меня ругают не только в Лейпциге, меня ругают по всему миру. «Дейдамия» выдержала всего три постановки, да и то – билеты не были распроданы. А возьмите «Ксеркса»: лондонский архиепископ обвинил меня в безнравственности – разразился скандал. Но даже это не помогло наполнить кассу.
БАХ (под впечатлением сказанного). Настоящая трагедия.
ГЕНДЕЛЬ (деловым тоном). И, прежде всего, финансовая (вновь с пафосом). А когда, два года назад, мне пришлось закрыть театр, ...
БАХ (с испугом). Вам пришлось закрыть свой театр?
ГЕНДЕЛЬ. Прямо в середине сезона мы должны были вернуть деньги за абонементы. Сущая катастрофа. Первоначально, пока дело ещё не дошло до крайности, я направил письма всем нашим владельцам абонементов с просьбой повременить. К моему великому огорчению, эти попытки не привели ни к чему, а тем временем, расходы мои росли.
БАХ (потрясённый, опускается на стул). Какой ужас!
ГЕНДЕЛЬ. Однако я уверен, что нация, характерной чертой которой является доброта, ... (перебивает сам себя, подхихикивая)...доброта. Вот это им понравилось. (вновь с пафосом) Такая нация испытала бы смущение, если бы позволила погибнуть человеку, который старался её развлекать.
БАХ (со слезами в голосе). Как трогательно.
ГЕНДЕЛЬ (к концу реплики почти деловым тоном). «Сдавшие билеты могут получить обратно деньги в доме мистера Генделя на Ганновер-сквер».
БАХ. Потрясающе!
ГЕНДЕЛЬ (с прохладцей). Конечно. Именно поэтому я так и написал. (потирая руки) И никто не захотел получить обратно свои деньги. (с драматическим вздохом) Да, мой дорогой, всё это звучит немножко иначе, нежели здешнее шипение, в провинциальном Лейпциге.
БАХ (в задумчивости). Деньги...Мне никогда не приходилось их возвращать.
ГЕНДЕЛЬ. Деньги...А что такое деньги? Речь ведь идёт об искусстве. Здесь, быть может, оно и является удовольствием или даже снотворным.Там же, в большом мире, искусство –это вечная борьба.
БАХ. И Вам удаётся выживать в этой постоянной борьбе?
ГЕНДЕЛЬ (приняв позу). Я всегда крепко стоял на ногах - даже тогда, когда впервые исполнялась эта опера нищих, это бесчестное сочинение, позорное издевательство над моими операми. Вы же знакомы с этой подделкой?
БАХ (доброжелательно). Нет.
ГЕНДЕЛЬ (потрясён). Вы - первый, от кого я это слышу.(с ещё большим пафосом) Это было просто невероятно. Даже убийственно. Вот именно: покушение на моё искусство. Над моим творчеством смеялись, над ним издевались, его оплёвывали и истязали - в буквальном смысле. Весь Лондон хохотал - целая буря смеха. Да что я говорю: вся Англия хохотала, весь мир, а я - простирал руки в позе распятого Христа. Именно так я и стоял. Я стал посмешищем эпохи.
(Дверь открывается. Входит Шмит с огромной супницей).
ШМИТ (торжественно). Вот вам...(останавливается, удивленно-вопрошающе смотрит на Генделя. Он поражён. Меняя тон, тихо). Вот вам суп.
ГЕНДЕЛЬ (опуская руки). Я как раз рассказываю об опере нищих.
ШМИТ (ставит супницу на стол). Да, весёлое было времечко.
ГЕНДЕЛЬ (подходя к столу). Совсем даже невесёлое.
ШМИТ. Как мы все смеялись...
ГЕНДЕЛЬ (садясь за стол)...над этим покушением на меня.
ШМИТ (разливая суп). Правда, очень смешно всё это выглядело. Опера в стиле господина Генделя, только действие её происходит среди нищих и жуликов.
ГЕНДЕЛЬ (повязывая огромную салфетку). Какая наглость.
ШМИТ (подхихикивая). А в финале главный жулик стоит под виселицей и поёт точно так, как поют герои в операх господина Генделя.
БАХ (расхохотавшись). Жулик?
ШМИТ. Прямо как Ксеркс.
БАХ. Воистину смешно.
ШМИТ. Безумно смешно. И невероятный успех.
ГЕНДЕЛЬ (ударяя кулаком по столу). Хватит!
ШМИТ (не обращая внимания). Наш повар пять раз ходил на неё, а я даже шесть. И каждый раз с огромным удовольствием.
БАХ. Будьте добры, ...
ШМИТ (услужливо). Что угодно господину Баху?
БАХ. Можно и мне салфетку?
ШМИТ. Позвольте спросить Вас?
БАХ (сконфуженно). Это - мой лучший сюртук.
ШМИТ. Я позволил себе послушать Вашу игру.
БАХ. Он уже два раза перелицован.
ШМИТ. Вот что значит истинное мастерство. Вы просто обязаны поехать на гастроли в Лондон. Лондон ещё не слышал такой музыки.
ГЕНДЕЛЬ. Исчезни-ка со своим супом.
ШМИТ. Над Вами-то точно смеяться не будут.
ГЕНДЕЛЬ. Да уйди же ты, наконец (встаёт и подталкивает Шмита к двери).
ШМИТ. Над Вами - нет. Над вами - нет (Гендель выталкивает его за дверь).
ШМИТ (заглядывает в дверь). Над Вами точно нет (осторожно закрывает дверь. Гендель недоверчиво наблюдает, потом снова принимается за суп. Хлопает дверь).
ГЕНДЕЛЬ (вздрагивает, продолжая мрачно хлебать суп). Вы же понимаете: все эти неудачи, провалы, катастрофы – они не имели никакого отношения к моему искусству и ни коим образом не повлияли на мою творческую репутацию.
БАХ (доброжелательно). Конечно, нет.
ГЕНДЕЛЬ. Все это следует воспринимать на фоне большой политики.
БАХ. Разумеется.
ГЕНДЕЛЬ. Шмит этого не понимает, но мне всё было ясно с самого начала. Моё творчество - часть мирового исторического процесса.
БАХ (усердно кивая). Совершенно верно.
ГЕНДЕЛЬ. Считалось, что я - друг короля, а премьер-министр, этот добряк Уолпол, в свою очередь, был врагом крон-принца. Крон-принц же, являясь врагом своего отца, был, следовательно, и моим врагом (смеётся). Вывод можете сделать сами.
БАХ. Не могу.
ГЕНДЕЛЬ. Хорошо. Ещё раз: я был другом короля.
БАХ. (старательно). Это я понимаю.
ГЕНДЕЛЬ. Таким образом, крон-принц - враг моего друга Уолпола - был и моим врагом, поскольку я являлся не врагом короля, ...