«Все это шито белыми нитками, — заявил он. — Но поскольку улики отсутствуют, мне ничего не остается, как принять вашу версию».
Она бы все отдала, чтобы уехать отсюда, но нервный тик лишил ее последней надежды найти работу. Она должна была остаться — или обречь себя на голодную смерть, а Норман должен был ее оставить — в противном случае его ждала петля. С тех пор больше ничего не изменилось — и никогда не изменится. Потянулась вереница бесконечных, унылых лет.
Внезапно миссис Грэйндж замолкла. Ее обостренный слух уловил звук шагов по тропинке: Норман вернулся с обхода. Голова ее неудержимо затряслась, рука начала дергаться в зловещем, неподвластном ей жесте, она принялась искать на туалетном столике среди набросанных в беспорядке предметов драгоценную помаду. Намазала губы, а потом, не отдавая себе отчета в том, что делает, словно подчиняясь какому-то капризу, вымазала весь нос и стала похожа на красноносого комедианта из мюзик-холла. Взглянула на себя в зеркало и захохотала.
«К дьяволу эту жизнь!» — крикнула она.