Пока люди Джо решетили пожарный автомобиль, еще не зная, что он в последние минуты управлялся по радио, парашют мгновенно втянулся во внутренность конуса. А сам конус стал распухать. Еще несколько мгновений — и он превратился в куст жасмина, наподобие тех, что росли у стены слева и справа от него.
К одиннадцати часам весь Гудзон от бухты Лауэр-Бей до моста Вашингтона был очищен от судов, катеров и прогулочных лодок. Любые плавательные средства безжалостно выволакивались полицейскими на берег и свозились в особые сборные пункты.
В четырех местах бухты поставили по звену военных кораблей. Каждое звено состояло из противолодочного корабля и крейсера. Они стояли там, где Ист-Ривер вливалась в Гудзон, на траверсе острова Эллис, у мыса Констабл в устье Килл-Ван-Калл и в проливе Нарроус.
Бухта Аппер-Бей, таким образом, была загорожена со всех четырех сторон.
По ее берегам были расставлены двести пятьдесят снайперов, вооруженных дальнобойными винтовками с оптическими прицелами. На середину бухты были наведены ракеты двенадцати реактивных систем залпового огня, способные в мгновение ока превратить все в кипящий ад. На улицах замерло четыре десятка вертолетов. К ним были подвешены противолодочные ракеты и глубинные бомбы.
Двадцатикилометровый участок Гудзона, бухта Аппер-Бей, бухта Лауэр-Бей и подступы к ней со стороны Атлантического океана были взяты под контроль мощных радарных установок.
«Даже утка не проплывет незамеченной!» — заверил президента США Ричард Скаукрофт. Вместе с председателем комитета начальников штабов генералом Гэлвином он отвечал за заключительную фазу операции «Большой шлем».
Во всех газетах было напечатано, а радио и телевидение повторило: выкуп террористам будет заплачен только тогда, когда американцы и их друзья по несчастью получат одиннадцать боеголовок. «Если мы не получим боеголовок, террористам не достанется ни грамма золота, — объявил Джон Пенн. — Обмануть себя мы не позволим!»
В одиннадцать десять Олег включил магнитофон. Музыка Генделя замерла на последнем аккорде «Первого лондонского концерта». Смирнов отодвинул недоеденный шоколад и недопитую бутылку аргентинского «Трапиче Шардоне». Выбрался через узкий лаз из конуса и залег под маскировавшим его искусственным кустом жасмина. Пластмассовые листья и цветочки были изготовлены так искусно, что у охранников, не раз проходивших мимо, не мелькнуло и мысли о том, что куст поддельный.
От разогретой травы приятно пахло. Олег сделал глубокий вдох и ощупал себя. Он был в тонком сером трико. В чехлах к поясу привешены три гранаты и пистолет «Сиг-Зауэр P226». На бедре в чехле нож. Им можно резать, колоть и поражать противника с хода.
Трико было сшито из специальной ткани, способной менять свой цвет. На запястье Смирнова болтался на ремешке миниатюрный переключатель, с помощью которого он мог подбирать требующиеся цветовые комбинации.
Сейчас ему нужна была зеленая — под цвет травы. Но с учетом проступающих сквозь зелень коричневых веток кустов и деревьев сада зеленую окраску следовало дополнить потеками коричневого, бурого и серого.
Через пять секунд его одежда приобрела нужный цвет. Олег выскользнул из укрытия и быстро пополз к стене замка.
Вокруг не было никого. Олег встал и, пригнувшись, двинулся вдоль стены.
Накануне он досконально изучил план замка. В двадцати метрах впереди, за углом должна была находиться небольшая дверца. Она вела на кухню.
Дойдя до угла, Олег осторожно повернул голову вправо, осмотрелся. Где-то вдалеке маячила фигура охранника. После нападения накануне ночью все они разгуливали с автоматами на плечах.
От желанной двери Смирнова отделяло всего семь метров. «Охранник все равно не заметит», — подумал он и ринулся к ней. Добежал, дернул на себя. И замер. Потому что за дверью на расстоянии двадцати пяти — тридцати сантиметров от порога была опущена стальная плита.
Олег ощупал пространство между плитой и деревянной дверью в поисках кнопки, клавиши, рычажка, которыми приводилась бы в движение плита. Все было тщетно.
«После ночного нападения они приняли меры предосторожности, — подумал Олег. — К тому же сегодня — главный этап их операции с боеголовками…»
Он кое-как втиснулся в пространство между дверью и стальной плитой, плотно прикрыл наружную дверь и стал ждать своего шанса.