Под хохотание и хлопание, под улюлюкание и звериное зубоскаливание вынуждена продираться моя улыбка, и сдержанно кивает моя женщина-начальник Елена Борисовна, и смотрит на меня отдаленно, но так, что мы в невидимых нитях желаний качаемся вместе и голышом, и я киваю тоже, а в голове заканчивают светится шарики, Сашок отодвигается куда подальше, несовершенство - несовершенно, социальщина сильна, а на часах начало десятого, меня оформили на новое место, офис хороший, и кофе, кажется; кофемашину абсолютно все хвалят, да и в объявлении ни слова про гибкий график, зато про кофе - аж полтора абзаца.
Я знакомлюсь с каждым из тех, кто смотрит на меня с интересом и без него, кто водит бровью, предчувствуя конкуренцию или же кто хочет обхитрить меня, взвалить на мои плечи часть своей ноши, не потеряв денежного эквивалента своих трудов. Все они, дети углов и изъянов, засыпают меня вопросами, а я держусь и держусь, сдержанно улыбаюсь, и когда выясняется, что Николай, каково ваше семейное положение, да такое, что жены нет, а Сашку шестнадцать, и сразу оханье, и дородная, кажется, Люба, ну а может и Света, еле заметно проводит тыльной стороной ладони по моей руке, словно бы жалея. Я жму сухие руки под сухие вопросы. На моем рабочем месте уже давным-давно лежат проспекты и рабочие тетради, которые нужно знать наизусть, чтобы приносить эффективность, чтобы, обзванивая, знать, что спрашивать и что отвечать, знать как отрабатывать возражения, как продавать. Хотя куда мне это - я много уже не понимаю, многое мне непонятно, молодые некрасивые девочки, которые обучались вместе со мной, схватили все на лету, ну а я - я. И от этого паршиво, хотя и не так, ведь я, что называется, давным-давно уже перебиваюсь такой работой, месяц-два и в сторону, что-нибудь обязательно прихватив. Однажды я успешно попал в одну из фирм страхования, через месяц разорившуюся, так что внутреннее оборудование тащилось всеми, а не только мной. Я выгодно продал пару процессоров - хотел купить Сашку джинсы, но он попросил меня отдать ему деньги. Джинсы на нем тем же, ну и верно, деньгами он давно уже распоряжается сам.
-Николай, ну расскажите о сыне, - все не унималась Люба. - знаете, я всегда думала, что судить по человеку можно только по детям. Мой-то не оболтус, спортсмен. - следующая фраза была похожа на домашнюю заготовку. - Целеустремленный, как его папа в молодости, и красивый, как мама. В данности. - хохотнула она, отмахиваясь будто бы сама от себя.
-А что рассказывать, ребенок как ребенок, - сказал я, а внутри скрутило. - Учится, книжки читает.
-Да что вы? - подхватила Евгения, сухая женщина в очках, роста маленького. - Как вы его заставляете-то? Мои - ну совсем ни бум-бум, не заставишь. В интернете всегда, даже на улицу не выгонишь.
-Бабоньки! - чуть не вскричал Аркадий Алексеевич, начальник отдела продаж. - Отстаньте от человека, налетели, куры! Все им узнать надо, все им рассказать. Человек, не чай, первый день, освоится, все расскажет. А вы так сразу, да с такими... волком взвоет человек.
-Ах, да бросьте Вы, Аркадь Алексеич, мы бабы и бабы, ну а знакомится - это как же? Дело первое! - она запыхалась. От разговора запыхалась Люба. - Ну так все же, все же, Николай, - Она все не унималась. - расскажите о вашем методе! Мне бы тоже... Спорт - дело нужное, но и по программе подтянуться надо, не только же турники гнуть. В школах-то сами сейчас каково - знаете, небось. Колитесь, Коля!
Все закивали головами. И даже Раиса Головнева, эффективный тренер активных продаж, неэффективно заботящаяся о своей фигуре и (особенно) лице, тоже крякнула что-то в поддержку коллектива.
-Да просто это, - начал я, но голос подвел. Прокашлявшись, я попытался закончить. - Просто это, дайте ребенку свободу. Объясните, чем это хорошо. Я вон ему так и сказал. Да, так и сказал.
В памяти - его слезы, мои тумаки. Как он читает, заикаясь и проглатывая окончания.