— Да ну их, с ними скучно. Хлебом не корми, дай только посмотреть фильмы про Джеймса Бонда. — Лидия приставляет палец к виску и делает вид, что стреляет.
Эшли нужно поехать на премьеру одной по нескольким причинам. Во-первых, из-за Райана. Она не может взять с собой Лидию и не взять Тайлера; Райану же позволено покидать штат только с разрешения властей, а оставлять его на выходные в одиночестве она не хочет. То ли потому, что не вполне доверяет ему, то ли из-за чувства вины — она и сама не знает.
Во-вторых, дело в самой Эшли. Пока Райан был в тюрьме, она жила как мать-одиночка. Порой в выходные она возила детей в Филадельфию, иногда приезжали Дебора или Бек, но даже когда Дебора оставалась присмотреть за детьми, отпуская Эшли выпить с подругой бокал вина, она никак не могла расслабиться и постоянно ждала звонка с сообщением, что на кухне пожар или что Тайлер сломал руку в ходе затеянных бабушкой сеансов оздоровления. Впервые за долгое время Эшли может уехать из дома со спокойной душой.
И наконец, Миллеры. Неизвестно, какой будет встреча всех четверых после двух лет разлада. Нужно, чтобы они свободно могли выразить то, что осталось невысказанным, и, если обстоятельства того потребуют, устроить свой коронный скандал. Но в присутствии Лидии и Тайлера это не получится.
Эшли смотрит на дочь из другого угла комнаты. Лидия одета в униформу — черные лосины и майка без рукавов, по мнению Эшли слишком короткая. Она похожа на девочку, стремящуюся выглядеть старше.
— Мне надо поехать одной, — говорит ее мать, кладя в чемодан джемпер из верблюжьей шерсти с клиновидным вырезом.
— Ну и пофиг. Все равно в этом фильме нет никаких знаменитых актеров, одна немчура. — Уходя, Лидия добавляет: — Кстати, это старушечий джемпер.
Эшли разворачивает джемпер, окидывает его взглядом и решает, что дочь, пожалуй, права. Она берет с собой вещи цвета земли, как будто надеется сдержанностью в одежде заставить родственников держать себя в руках. Пересматривая свой гардероб, Эшли осознает, что очень нервничает перед поездкой.
Женщины Миллер снова встречаются в Солт-Лейк-Сити, откуда водитель везет их в маленький, обычно тихий городок в горах. На этот раз они выглядят сообразно обстоятельствам: сапоги и кофты, неброский макияж и простые прически. К тому же о фильме «Женская империя» им известно больше, чем когда-то о «Моем лете в женском царстве». Они в курсе, что сюжет начинается с Флоры, а заканчивается Хелен, что картина, как написал один критик, представляет собой «душераздирающую историю о храбрости одной женщины и о долговременном влиянии ее смелых поступков на судьбу ее дочери». Миллеры знают, что в фильме нет их самих, по крайней мере непосредственно, и потому их связь с этой кинолентой глубже, чем с предыдущей, неприкрыто переносящей на экран события их жизни.
Когда они прибывают в кинотеатр, Джейка нигде нет. Хелен-младшая в Лос-Анджелесе с Кристи, что убеждает Эшли в правильности ее решения не брать с собой детей. Миллеры должны пройти через это испытание одни.
— Похоже, он дает интервью, — объясняет Эшли, читая сообщение. — Говорит, что найдет нас после показа.
Когда Миллеры садятся в средний ряд кинозала, Бек шепчет Эшли:
— Ты же понимаешь, что про интервью это вранье.
— Оставь его в покое, — тихо отвечает старшая сестра.
Фильм начинается с ночной сцены в такси, направляющемся к Вестбанхоф. Тысяча девятьсот тридцать девятый год. Первой говорит Хелен; она умоляет мать по-немецки: «Пожалуйста, не заставляй меня ехать!» Флора изо всех сил старается сохранять бодрость и заверяет дочь, что в Америке ее ждет хорошая жизнь, что не многим так повезло. За окнами дождь. Хелен глотает рыдания, Флора гладит по волосам лежащую у нее на коленях куклу и, сдерживая слезы, смотрит в окно. Ни мать, ни дочь не упоминают о кукле, но камера ненадолго задерживается на ней.
Эшли выуживает со дна сумочки упаковку бумажных платочков, промакивает слезы и передает пачку матери и сестре.
Когда Хелен и Флора прибывают на вокзал, другие дети с их родными уже там. Вокруг, обнюхивая багаж, рыскают собаки, готовые наброситься на пассажиров по приказу штурмовиков. Появляются Гольдштайны, и семьи следуют за ними к платформе. Флора отводит Хелен в сторону.
«Слушай меня очень внимательно, — шепчет мать, бросая настороженные взгляды на военных. — Возьми это. — Она прижимает куклу к груди девочки. — Когда приедешь в Америку, убедись, что рядом никого нет, и загляни внутрь. Помнишь, как распороть шов?» Хелен кивает. «А до тех пор не выпускай куклу из виду. Ложишься спать — клади ее рядом. Идешь куда-нибудь — бери с собой. Не позволяй никому прикасаться к ней. Это твоя любимая кукла. Тебе подарил ее папа. Ты без нее не можешь».