Нет, нет, нет!
– Рома, ты пока не держал своего ребенка на руках, потом все померкнет, – улыбнулась я. – И на Аню ты посмотришь иначе. С благодарностью.
Рома не отреагировал, смотрел в окно непроницаемым взглядом.
– Даша, я ведь люблю тебя! – еле слышно прошептал он.
Ненавидела это слово и внутри это чувство сейчас презирала. Оттого мой истеричный хохот казался насмешкой.
Рома жестко перебил одним словом:
– Хватит!
Я только усмехнулась. Кому нужна эта любовь?
– Ты сам себя потом возненавидишь. Это ты пока сопротивляешься, а потом не сможешь.
Рома подошел ко мне почти вплотную. Я хотела провести рукой по его немного жестким, темным волосам. Попытаться запомнить какие они бывают. Но он не позволил, перехватил запястье.
– Что же это у тебя за любовь, Даша, такая? – спросил в губы, – ты никогда не хотела бороться! – зло выплянул он. – Да, будет тяжело, но мы справимся!
– Не хочу я справляться! Забирать у ребенка отца!
Рома скрипнул зубами, выдохнул, oтбросил мою руку, стиснул пальцами виски. Прошелся взад-вперед по кухне. На мгновение замер. А после обернулся.
Очень неприятная дрожь прошлась по телу от его взгляда. Понимала его. Всегда понимала. Но не могла поступить не по совести. Постоянно возникал образ Ани. Голова то и дело услужливо подбрасывала в памяти округлость ее живота.
Слезла с подоконника. Рома парализовывал своим взглядом, следил за каждым моим действием.
– Возвращайся к жене, Рома, – скупо бросила я. Поплелась к выходу из кухни. А он не остановил.
Ноги сами занесли в ванную комнату. Уставилась в зеркало, пыталась разглядеть сама, не зная, что.
Открыла кран с холодной водой. Ладонями промочила лицо.
Рома ворвался, зло смотрел на меня.
– Я не позволю, Даш. Не дам тебе уйти, – с негодованием бросил он.
А я уже выдохлась. Рома неистово ударил по плитке. Но в тот же миг притянул меня к себе за талию.
– Я только твой, Даша. Не сомневайся! – утвердительно произнес в губы.
От его близости в голове начало шуметь, кровь пульсировала в жилах. Рома с жадностью провел ладонью по шее. Я, что есть мочи, втягивала воздух, призывала душу успокоиться.
– Даша, не уходи, – хрипло прошептал он.
Рома начал покрывать поцелуями мои волосы, лицо, шею, губы. Его руки плавно скользили по всей длине спины, углубляя наш поцелуй.
Но лгать ни себе, ни ему сил не осталось. В сердцах оттолкнув Рому, я бросилась в прихожую. Ноги дрожали, того и гляди – откажут. Момент, как наспех оделась, напрочь стерся из памяти. Только судорожно втянув морозный воздух, осознала, что уже на улице.
Туманная дымка немного рассеялась перед глазами, а сердце сжалось от жгучей боли. Я поступила правильно. У малыша должен быть отец. Полноценная семья.
Я поступила правильно.
Правильно.
Хоть тысячу раз, как мантру, прокручивай мысленно это " правильно ", а легче не становилось. Только что я обрекла себя на одиночество.
Рома
Когда любимый человек клянется в любви, но все равно уходит...этот страх, что изменить ничего нельзя. Раздвоенная ситуация схватить и не отпускать...и все равно отпустить, зная, что без тебя ему будет лучше.
В голове пульсировала мысль:" Не дать Даше уйти. Связать, привязать, заставить забыть...но не позволять плыть по течению..."
И, даже, когда я бросился вслед, не обращая внимание на дождь вперемешку со снегом, хлеставшие меня по лицу, понимал, что это жалкая попытка схватиться руками за счастливые мгновения, которые не спасут ту боль, живущую внутри. Даша, прошептав, едва уловимым движением губ, " люблю ", растерла руками слезы, текущие по лицу, села в такси и уехала в неизвестном направлении.
Я смотрел на серое небо, затянутое тучами. Все тело стало стальным, понимал, что беспросветная жизнь только начинается. Ошибки прошлого тянули за собой вереницу последствий, из которых выбраться оказалось не под силу.
За два месяца Дашиного отсутствия, я прилагал усилия и свыкся с мыслью, что мы перешли критическую черту. Есть жизненные обстоятельства, на которые мы не можем закрыть глаза и молча двигаться дальше. Все это я понимал, хоть и упрямо отрицал.
Я буду чертовым ублюдком, если скажу, что не думал о том, чтобы вернуться к Ане и попробовать сохранить фиктивную семью ради ребенка. Думал! И, даже, сделав свой выбор в пользу Даши, все равно моя душа болела и была не на месте. Совесть – это не орган. Ее нельзя " залечить " таблетками. Она живет собственной жизнью, разлагая внутренности на кусочки.
Сколько я пробыл в оцепенении - не знаю. Но, вернувшись в квартиру, которая все еще хранила Дашино присутствие и тепло, понял, что больше не смогу здесь находиться. Вокруг все напоминалo о ней: вещи, косметика, неразобранный чемодан. На кухне, на столе, осталась чашка с недопитым чаeм.