И все-таки мы с маниакальной точностью каждодневно выдавливали из себя улыбки, будто не было никогда в моей жизни другой. Только она. Я – ради ребенка. Аня – ради сохранения семьи.
Семья. И горько, и смешно. Стремится сохранить то, чего никогда не было. Зато была мечта. Моя. Заветное желание. Сын. Или дочь. Не с ней. С другой. У нее были другие мечты.
Тошно. От себя тошно. От ее натянутой улыбки. От фальшиво печальных глаз, в глубине которых плещется, нет, не боль, недовольство, раздражение от того, что всё не так, как хотелось, ненависть.
Но в последние несколько недель всё опять скатилось в начало конца, уже не было сил притворяться и делать вид, как все счастливы. Как будто широко открылись глаза и разочарование пережили по–новому. Есть два абсолютно чужих друг другу человека, проживающих на одной жилплощади.
И сегодняшний воскресный вечер не стал исключением.
Аня сидела на диване в кабинете и делала вид, что с интересом читает книгу. Я точно знал, что литературные герои ее меньше всего волнуют, она просто краем глаза наблюдала за мной. Чего–то ждала.
Зря.
Потому что все мои дни слились в один, я уже точно знал, что мои шаги – это больше отточенный механизм действий, и ничего за ними не последует.
Нечему следовать.
Я просто, как одержимый, с безрассудными горящими глазами искал спасения в той маниакальной помешанности человеком, который не искал нам спасения, а еще глубже заталкивал в омут с головой.
Я беспрерывно смотрел на дисплей мобильного, брошенного на подоконник. И что я надеялся разглядеть на черном экране? Можно подумать, от моего " гипнотизирования " что-то бы изменилось! Всегда было одно и тоже: я набирал ее номер раз за разом, а в ответ – сплошные гудки. Не отвечала! Рана становилась болезненнее, обида глубже засела в сердце. За эти месяцы она так ни разу мне и не ответила! Если бы тогда она произнесла:" Ты мне больше не нужен... " Хотя, кому я вру? Всё равно прорывался бы через бастион ее души... И мечтал исправить главную ошибку прошлого – хотел бороться за нас. Вопреки совести. Доводам разума, который нашептывал: не захотела, добровольно отказалась от нас. Болящее сердце всё равно рвалось к ней. Чувства терзали. Рвали на миллионы мелких кусочков. Ответственность держала здесь, с Аней. Заставляла терпеть. Душа тянулась к другой. Но разве можно бороться с тем, кто добровольно отказался от всего? А Даша отказалась. Сдалась. Снова бежала. От нас. Взяла и оборвала всё в один миг.
Не выдержала её любовь испытания. В глубине души я понимал, что не в праве был ее обвинять: не заслужила она всей той грязи, которая нескончаемым потоком присутствовала в нашей жизни. Понимал, но не смог принять. Конечно, так или иначе, Аня не позволила бы нам мирно существовать. А " давить " на Аню –Даша просто не простила бы мне это. И это человеческое я так в ней любил.
Первым делом после больницы я поехал к Тане. Как сумасшедший, несся по трассе, в надежде застать Дашу, переубедить, объяснить, что от этого решения никому легче не будет. Но Даши там не оказалось. Как не осталось ни одной вещи в нашей квартире. Словно бы никогда нас и не было. Даша нашлась у своих родителей. Просто передала через них, что желает мне счастья и никогда не отнимет у ребенка отца, что жить после этого она не сможет. В тот момент – окончательно рухнула моя надежда. Какое еще счастье? Мое счастье рядом с ней! Пусть было бы тяжело, не по-человечески, мерзко, противно, гадко. Но это было бы наше выстраданное счастье! А выходило, что она не видела нас, были только она и я. А между нами – жертвенность.
Коснулся лбом холодного стекла, успокаивая тянущую боль, усмиряя мысли.
Мобильный издал звук о входящем сообщении. Мое тело вздрогнуло, натянулось как струна. Быстро набрал пароль. Надеялся…но разочарованию не было предела. Это не Даша! Даша осталась себе верна. Она вычеркнула меня из своей жизни, а я...я не знал как вычеркнуть ее из своей. И плюнув на гордость, снова поехал сегодня к ней. Плевать, только так я живу! Боль – тяжелая, разъедающая душу - не притупилась ни на грамм. И хотелось вырвать её из сердца, но неистовый вихрь воспоминаний закружил, как только увидел ее волосы, разметавшиеся по плечам. Только взгляд ее – бесстрастный, будто мы стали совсем чужими и холодный, словно что-то в ней умерло – окончательно поставили меня на землю.
Действительно, всё кончено.
Кончено.
Сколько всего было заложено в этом слове... Меня, буквально, ломало, как наркомана, лишённого дозы. Я не хотел верить в потерю, оттого снова и снова набирал ее номер. Только бы услышать ее голос...Пусть и далекий, но такой родной! Меня лишили жизни. Все краски в ней смыло дождем – только серые будни.