Я запретила даже в мыслях думать где сейчас Рома и с кем.
К Анне он вернулся, я знала точно. Случайно подслушанный разговор Леши с моей мамой...и я снова оказалось в другом измерении.
В тот день у меня был день рождения. Леша пришёл меня поздравить. Подарил огромный букет лилий. Пока я искала вазу, мама развлекала его разговорами. И вот я случайно услышала то, что окончательно внутренне меня сломало – Рома ушёл к Анне. Нет, я не тешила себя иллюзиями, надеждами. Исход был закономерным. Но было больно! Как бы мне хотелось иметь каменное сердце, чтобы не чувствовать ни обиду, ни боль, ни разочарований. Я знала, что так будет! Чёрт побери, я знала! И сама к этому его подтолкнула. Но как бы там ни было, каждой клеточкой тела я почувствовала себя преданной.
Душа замирала от одного " если бы "...как сложилась бы наша жизнь, не расставшись мы с ним тогда пять лет назад? Сердце грохотало, по спине холодный пот тёк. Дышать стало тяжело. Ромин поступок логичен, но грудную клетку сдавило. Слезы бесперебойно полились из глаз. Я как всегда не смогла сдержаться. Снова ревела. Зарылась лицом в ладони. Тоска по Роме накрыла вулканом. Хотела броситься к телефону, позвонить, спросить: "С кем ему лучше?". Но, естественно, я этого не сделала.
Рядом с Анной я чувствовала своё бессилие, её силу и превосходство. Её беременность, как кнутом по спине, безумно хотелось выть от агонии. И, если раньше, я занималась саморазрушением, узнавая через Таню о всех его связях, то потом я поставила щит – своего рода защитную реакцию. Как нет и других женщин. Мне неинтересно есть ли у Ромы кто-то на стороне, помимо жены. Их просто нет. Но разве может не существовать того, кто прочно засел в самое сердце?
Мне не хотелось ничего. Только забыться. День – два – месяц – год...А потом всё встанет на свои места. Прожила же я пять лет в Германии?
Видела, что задыхалась в этом городе. И страшно было думать, что случится, когда увижу Рому. И руки тряслись, когда думала, что стану свидетелем их счастливого соединения. Одно дело знать, а другое – видеть.
Но самым непосильным оказалось то, что Рому я всё-таки видела. Часто. Почти каждый день. И звонил он регулярно.
Это было настоящей каторгой и проверкой меня выдержку. Хотя, казалось, чем еще можно проверить мое измученное сердце и разум? Но, оказывается, к рубежу я не подошла.
И, даже, когда в очередной раз Рома поджидал меня утром около моего подъезда, весь бледный, измождённый, с заросшей щетиной, но такой родной....Я, проклиная на чём свет стоит, смотрела куда угодно только не на него. Потому что знала, если посмотрю в любимые серые глаза – уткнусь ему в грудь и не отпущу...
Мобильный телефон вновь надрывался, сообщал что некто хочет до меня дозвониться, вибрировал, но я не обращала внимание, попыталась опять закрыть глаза и уснуть. Окунуться в тепло детского смеха. Но тело, несмотря на то, что было наполнено усталостью, не проваливалось в сон.
Босыми ногами я прошлёпала в гостиную. Родителей дома не оказалось. Так непривычно было с ними жить. Но сил на то, чтобы искать новую квартиру, не было.
Часы показывали шесть утра. Лёша – мой будильник. Каждое утро он меня будил и желал доброго утра. А после работы, почти каждый день, мы много гуляли. Мама всем видом ему показывала – она полностью на его стороне и поддерживает вот такое непонятное наше общение. Даже отец, который с меньшим воодушевлением относился к Алексею, и то находился в приподнятом настроении. Родители ещё на что-то надеялись.
А я старалась ничем не выдать своего состояние: пустого, безразличного, равнодушного.
Но все равно была ему безумно благодарна за заботу. Наверное, если бы не он, я окончательно потерялась в своем мире. А он создавал своеобразный балласт надежды.
И вот, в один из дней, Лёша решил сменить тактику.
– Даш, – перед уходом он взял мои ладони в свои, – это тебе, – и вложил небольшую плоскую коробочку. – Не говори сразу нет. Подумай хорошо. Я умею ждать.
– Лёш, ты очень хороший, но я не хочу давать тебе ложных надежд, – сколько раз я ему это говорила? Оттолкнула рукой подарок, – забери, не надо.
Вот не хотела создавать иллюзию. Моя встреча с прошлым показала, что Алексей, как мужчина, не мой. Не полюблю. Зачем себя насиловать?
Он не раздумывая положил коробочку на стол.
– Ты не меняешься, Дарен. Сложная до безобразия, – я вздрогнула от такого обращения ко мне, вновь вспомнив Рому. Лёша потер переносицу, слегка улыбнувшись, – и неважно выглядишь, – добавил он, но тон стал серьёзным. – Тебе надо есть. Ты практически ничего за столом не съела.