Листал в телефоне Дашины фотография. Чёртов трус, так и не поднялась рука их стереть!
Но нет, всё довольно!
Сделав очередную затяжку, поставил зеленую галочку в левом окне телефона. Кнопка " Удалить? "
Удалить!
Стало ли легче? Едва ли!
Я прислонился плечом к стене, бросил взгляд на лежавший на полу сломанный компьютер. Кошмарные мысли снова полезли в голову. Удалить таким радикальным способ их не получалось.
Схватив бутылку, направился в спальню. Удушливо-приторный аромат Аниных духов витал в воздухе. Внутри всё загорелось. Сейчас я был похож на потухшее пламя, только поднеси спичку и вновь оно разгорится.
Непонятно зачем, подошёл к зеркалу, начал рассматривать себя. Что же с нами со всеми стало? Сам себя ненавидел. Немыслимые ошибки приводили к изуродованной жизни.
Уселся в кресле, в спальне, растирал ладонями лицо.
– Ты чего? – дверь открылась, и Аня недоуменным взглядом обвела комнату глазами. Мой внешний вид "не трожь" был красноречивее любых слов. Аня прищурилась, сложила руки на груди.
– Рома, я надеюсь, ты не забыл, что скоро гости придут? – укоризненным взглядом уставилась на бутылку конька у меня в руках. Жена подошла, вырвала бутылку, покрутила.
– Хеннесси, – хмыкнула она, – не рано начинаешь?
– Что. Тебе. Надо? – я взревел, сейчас моя выдержка полетела ко всем чертям собачим. Все мое грёбанное, мнимое спокойствие, державшее меня на плаву эти два месяца, испарилось. Мысленные картинки не прекращали крутиться в голове. В висках пульсировало. A Анино присутствие ещё больше добавляло запала.
– Рома, у нас через час гости будут. Ты разве не видишь, что домработница целый день у нас возится? – не обращая на мою грубость, ответила она.
А меня начало трясти. Какие н..уй гости? Сегодня я был у отца на кладбище, ему, если бы не авария, исполнилось пятьдесят пять лет, мать посидела за это время. Сегодня снова плакала, знал, что несколько дней прийти в себя не сможет. А жена закатила пир на весь мир!
– Тебе же плохо было? – с сарказмом бросил я и поднялся с кресла.
– А мне и сейчас плохо, – развернулась и с грохотом поставила бутылку на туалетный столик. Ну да, лучшая защита – это нападение. – Но я пригласила их давно. Некрасиво отменять.
– Кого "их"? – не меняя тона спросил её.
– Друзей.
– Какие друзья, Аня? У моего отца сегодня день рождения! Я был на кладбище...
– Ром, – она быстро подошла, положила руки мне на плечи, я сбросил иx, – я всё понимаю, но его нет четыре года...
– Это мой отец, – заорал я, окончательно понимая, что Аня не тот человек, который в состоянии понять другого, – в тебе есть хоть что-то святое? Или все твои побрякушки мозг съели?
Выражение её лица изменилось. Жена сделала шаг назад, поджала губы. Поняла, что творит, но от задуманного отступать была не намерена.
– Ром, – обиженно пропела она.
– Что, Рома? – во мне всё бурлило. Сука, и где только были мои глаза? – Никаких гулянок. Не хочу никого видеть!
Хотел дотянуться рукой до бутылки, но Аня, уловив мой порыв, преградила мне путь, оперлась спиной o туалетный столик. Вытянула вперед руку.
– Не надо, – кратко бросила она.
Я отвернулся от нее. Прижал кулак ко рту. Тело трясло, но не от холода, а от раздражения и негодования. Главное, сдержаться. Беременным нужен покой.
– Аня, я просто тебя прошу, пока не поздно, обзвони всех и отмени, – напряженно попросил ее.
Да, черт, я ее просил! А что мне еще оставалось делать? Ей категорически запрещено нервничать, и я просто обязан обеспечить этот покой.
Ответа я не дождался, рванул балконную дверь на себя. Ночной шум с улицы ворвался в комнату.
– Ромочка, прости. Я просто давно их позвала...– меня скрутило от ее заискивающего тона, в котором нет ни капли жалости и сострадания.
– Аня, нет. Сегодня не подходящий день! – четко, твердо, безапелляционно громко заявил я.
– Нет, нет, нет. Ты что? Скоро все будут. Рома, это совсем не вариант, – зачастила она.
Я развернулся. Аня испугано смотрела на меня. На голове волосы дыбом становились от всей этой ханжеской ситуации.
– Я сказал – нет! – и силой захлопнул балконную дверь.
Жена дернулась. Дотронулась рукой до моего запястья.
– Рома, так нельзя. Я идиоткой буду выглядеть в их глазах.
– Аня, до тебя туго доходит? – возмущение нарастало. Я спрятал руки в карманы брюк.
Аня с мольбой продолжала смотреть на меня.
– Хорошо, хочешь видеть своих друзей? Пожалуйста. Но без меня. Я ухожу.
Я хотел выйти. Но Аня сильно затрясла головой. А потом задышала. Сильно, громко. И всё это вылилось в плач.