Но Анна пошла путём обмана и подлога.
Егор сжал виски и тихо застонал, вспомнив, что, как идиот, всю беременность разговаривал с животом жены.
С родным сыном, как он думал.
С трепетом и благоговением наблюдал, как меняется фигура Анюты, мечтал, как будет гулять с коляской, а потом и учить мальчика всему, что знает и умеет сам. И как у него перехватило дыхание, когда на выписке медсестра вручила ему кряхтящий кулёк.
В этот момент, прервав его воспоминания, в дверь кабинета с каким-то неотложным вопросом сунулся второй зам. И Егор Андреевич так на него рыкнул, что тот мгновенно испарился.
Весь офис замер в ожидании неминуемой бури. Сотрудники перемещались короткими перебежками и абсолютно бесшумно. Как это удавалось женщинам, с их каблуками, Горин понятия не имел.
Но был благодарен, что его никто не беспокоил.
Надо было пережить первую волну. Переболеть, стерпеть, справится с сокрушающим желанием помчаться домой и вытрясти из жены всю подноготную.
Он бы и помчался, да понимал, что в этом состоянии способен вытрясти не столько правду, сколько душу. И до покаяния Аня может просто не дотянуть.
«Всё потом, - бормотал он себе под нос. – Потом посмотрю ей в глаза, потом спрошу – как ей жилось в обмане? Как спалось сразу с двумя… А сейчас пусть скорее уносит ноги!»
Он не сомневался, что стоит Леониду озвучить приказ хозяина, как Анна тут же созвонится с Дивиным.
Да, он выяснил имя мужика с фотографии – тот самый, первый Ани. Михаил Дивин, о котором она рассказала лишь то, что тот сделал её женщиной и жестоко над ней посмеялся. Из-за него она бросила институт, не доучившись полтора года. Из-за него покинула Питер. Город, который, по словам Ани, сначала полюбила всей душой, а потом возненавидела вместе с Дивиным.
Видимо, возненавидела только на словах…
В какой-то момент Горин замер – а почему бы не пообщаться с этим Михаилом? Ясен пень, тот немедленно примчится на подмогу, стоит Анне сообщить, что её выставляют из дома.
С женой он говорить не станет, а вот с её любовником…
И Горин сорвался к машине.
Долетел до посёлка, чудом никого не задев и только благодаря ангелу-хранителю не убившись сам. Сто грамм коньяку, помноженные на эмоциональный шторм, напрочь отключили чувство самосохранения.
Но господь уберёг.
Единственный аварийный момент – уже на повороте к посёлку Егор едва не столкнул своим автомобилем в кювет какое-то корыто. Но тот водила сумел вывернуться, машины разъехались в десяти сантиметрах друг от друга.
«Ездят, не пойми как!» - выругался Горин, и только прибавил газу.
Всё равно не успел – Анна уже уехала.
«Как я и думал, любовничек быстро её подобрал. Часа не прошло, а он тут как тут… На вертолёте домчал? Или, - от этой мысли внутри разлился холод. – Неужели они встречались прямо здесь, у меня под носом? Нет, а что? Снял или купил дом поблизости и… Дрянь!!!»
Он бесился до вечера, заливая горе всем подряд, что нашлось в баре. Пил и негодовал, то жалея себя, то злясь на неверную жену, пока измотанный алкоголем и нервотрёпкой организм не ушёл в отключку.
Пережив на следующий день жестокое похмелье, Егор с горячительным завязал.
Да, жена оказалась «и не друг, и не враг, а так…». Но это не повод рушить своё собственное здоровье. На нём лежит ответственность за компанию, за людей, что на него работают. За родителей, в конце концов.
Он опомнился, стиснул зубы и попытался жить дальше.
Первым делом он приказал вынести из дома всё, что напоминало о жене и несостоявшемся сыне. И параллельно напряг юристов – развод ему нужен был вчера, как и иск об оспаривании отцовства.
Но полностью отвлечься не получалось – слишком много было совместных воспоминаний, слишком свежа рана от предательства.
Мать появилась только через неделю, словно давала сыну возможность переболеть в одиночку.
Появилась без предупреждения. И не одна, а…
Егор глазам не поверил – Талова! Беременная, причём.
Нехорошее предчувствие рассерженной кошкой заворочалось в груди.
- Какими судьбами? Мама, мне как бы не до гостей.
- И тебе здравствуй, - невозмутимо ответила та. – Проходи, Олёночка! Егор, что ты, как невоспитанный мужлан? Помоги девушке раздеться, проводи в гостиную. И прикажи принести нам чаю и закусок. На улице морозно…
«Морозно, - кольнуло в голове. – Как там Ан… А-а-а!!! Когда же я о ней забуду?!»