— Да, — вижу на губах чувственную улыбку.
Улыбка, предназначенная для женщины. Не для меня. Ревность обжигает ярким пламенем.
— Конечно, все в силе. В девять увидимся, я заеду за тобой. До встречи, — закончив разговаривать, поднимает на меня ничего не выражающий взгляд. Но это обман. Я это чувствую.
Мы смотрим друг на друга, хочется многое сказать, но все понятно без слов. И мне больно признавать правду, поэтому я, как утопающий, хватаюсь за иллюзию «мы». Но обманываться долго чревато, восстанавливаться будет очень сложно.
— У тебя появилась другая? С которой не страшно появиться на людях? — голос ровный. Герман не представляет, каких сил мне стоит сейчас смотреть ему в глаза и держать себя в руках.
— Что ты имеешь ввиду, говоря «другая»? — кладет мобильник на комод, подходит к вешалкам с рубашками. Выдергивает черную. Любимую рубашку. Он определенно хочет понравиться той, с кем у него назначена встреча.
— А что подразумевается под словом «другая»? Я тебе надоела? Не устраиваю? Слишком много проблем?
— Слишком много проблем. С самого начала с тобой слишком много проблем, Марьяна, — он стоит ко мне спиной, но каждой слово бьет наотмашь, ранит в самое сердце.
Закусываю губу, дают себе несколько секунд прийти в себя. Главное, не плакать при нем. Не показывать ему боль. Не получается... У меня не получается дышать, внутри все стискивается от боли, которая, как снежный ком, разрастается в груди.
— Мне собирать вещи? — мой вопрос заставляет его обернуться.
Смотрит равнодушно, холодно, как чужой человек, с которым ничего не связывает. Словно никогда мы с ним не обнимались, не целовались, не занимались любовью. Словно никогда мы не делили одну на двоих чашку кофе, круассан, клубнику. Словно никогда я не разгуливала по его дому в его рубашке на голое тело.
— Тебе есть куда уходить? — иронично спрашивает, усмехается.
Он прав, мне так с ходу идти некуда. Выставит на улицу, дорога прямиком в отель. И это не самый худший вариант, чем понимать, что человек к тебе охладел, и ты ему не интересен.
— В городе полно отелей, гостиниц. Не пропаду.
— Мне всегда нравилась твоя способность делать правильные выводы и принимать верные решения, — застегивает ширинку на черных брюках, вставляет в петлицы черный ремень. Поправляет воротник рубашки, оставив расстегнутыми две верхние пуговицы. — Я тебя не гоню. Ты мне не мешаешь. Можешь подумать, как дальше жить, — встает передо мной.
Отчужденный, с льдинками в глазах, без намека на какое-либо тепло. Ощущение, что все прожитые рядом с ним дни — мираж, сон, который похож на реальность. Не было рядом нежного, любящего Германа, улыбающегося мне не только глазами, но и губами. Я его выдумала. Настоящий Соболь сейчас стоит напротив. Бескомпромиссный, жестокий, идущий по головам всех, кто встречается ему на пути, к своей цели.
— Не жди меня, домой я не вернусь, — как домашнего питомца, треплет по щеке, усмехается.
Я стою в гардеробной, сквозь слезы смотрю на вешалки с одеждой, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
Недолго раздумывая, достаю чемоданы. Не швыряю в беспорядке вещи. Спокойно собираю одежду, самую необходимую и практичную. Навряд ли я буду нуждаться в шикарном вечернем платье. Косметика, украшения. Последние можно сдать в ломбард, если вдруг потребуются деньги.
В кабинете, куда без спроса лучше не заходить, на столе обнаруживаю паспорта, карточки, наличку. Это меня подкашивает сильнее, чем наш разговор в гардеробной. Я падаю в его кресло, забираюсь в него с ногами, обнимаю их.
Он все предугадал, правильно рассчитал мою реакцию. Он знал, что я его делить с другой не буду, предпочту уйти. И не удерживал. Более того, спонсировал, своего рода благословлял на самостоятельное плаванье.
Я могла бы долго сидеть и жалеть себя, обливаться слезами, но ситуация от этого бы не изменилась. Сгребаю все со стола, хотелось сначала демонстративно отказаться от карточек и денег, но немного подумав, решаю, что лишнее финансирование мне не помешает. Соболь не обеднеет, а мне нужнее. И чтобы вдруг не нашел, карточки обналичу в ближайшем банкомате. Если рвать всякую связь, так с корнем, не оставляя никаких зацепок. План у меня зреет с той скоростью, с которой я одеваюсь и причесываюсь.
Не останусь в столице. Нет смысла. И не хочу каждый раз вздрагивать, увидев в толпе темноволосую голову или рядом черный джип. В Америку тоже не вижу смысла возвращаться, возможно, позже уеду туда с концами, но сейчас мне хочется тишины и уединения. Желательно возле моря.
Так у меня зреет мысль по поводу отъезда в Крым. Там много маленьких поселков, можно где-то остановиться. Месяц-два мне потребуется прийти в себя, пережить предательство, разочарование и начать думать о будущем.
— Костя, — появляюсь на кухне ближе к девяти. В то самое время, когда Герман кого-то забирает и куда-то везет. И с кем проведет ночь.
Костя резко встает, вскидывает глаза. В них нет удивления, значит, предупрежден и в курсе, что делать дальше. Я сглатываю застрявший ком горечи. Все рассчитал, козлина.
— Я хочу уехать.
— Хорошо. Я вас отвезу, — склоняет голову, отворачиваюсь от помощника.
Видеть его понимающий взгляд выше моих моральных сил.
Два чемодана стоят возле лестницы, ждут своей дальнейшей участи. Откуда-то сбоку появляется Шамиль, именно он их забирает и несет к машине.
Я стараюсь подавить желание оглянуться. Позади меня оставался дом, в котором я была счастлива. В котором я любила и думала, что любят меня.
Когда распахивают заднюю дверку джипа, не выдерживаю и оборачиваюсь. Дом подсвечивается настенными лампами, выглядит мирным и уютным. За минуту перед глазами проносятся все дни моего пребывания в этом месте, начиная с самого своего первого появления несколько лет назад.
Я буду помнить. Все буду помнить. Каждую минуту. Каждое слово. Каждый взгляд. И прикосновение. Можно потерять память, стереть все события, имена, но сердце будет помнить.
Стараюсь максимально вдохнуть в себя этот хвойный воздух, которым будет продолжать дышать Герман. Я научусь дышать урывками. Я буду по-прежнему улыбаться, смеяться. Все будет как прежде, только дышать я буду через раз, пока не закончится этот воздух в легких.
58 глава
Что может быть лучше моря для истерзанной души и разбитого сердца? Ничего.
Погода радует, теплое солнышко греет, чайки над головой не слишком надоедают. Уехать в Крым — это самое лучшее решение, которое я приняла за последнее время. Более того, чтобы меня не нашли, если вдруг будут искать, я не стала светить свое имя.
Долетела до Симферополя, а там на такси, где никто не требует паспорта, направилась в поселок в самом отдаленном уголке полуострова. Мне удалось снять комнату, где хозяйка мельком взглянула на паспорт, но никуда не записывала данные. Оплата на месяц вперед ее вполне устроила.
Жизнь в поселке к осени стихает, туристы постепенно уезжают в свои города, на пляже все меньше и меньше людей с каждым днем. Каждое утро и вечер я сижу на песке и просто слушаю прибой, смотрю на море и пытаюсь навести порядок в душе, подумать о будущем. Телефона за ненадобностью отключила. Кому надо, напишут мне сообщение в сетях или скинут на электронную почту.
— Привет. Осмелилась тебе взять капучино, — рядом со мной присаживается на плед Лика.
Она снимает вторую комнату в квартире, где проживаю я. Милая девушка, любит поболтать, но чувствует, когда ее общество ненужно. Как и я, работает дистанционно, поэтому постоянно проживает у моря, путешествуя по всему Крыму. Сама она родом из Воронежа. Мы с ней подружились, близкими подругами нас сложно назвать, но хорошими знакомыми - вполне.
— Спасибо, — благодарю улыбкой, забирая стаканчик. Тепло передается пальцам, а потом проникает внутрь. На секунду замираю, ощущая, как другое теплое чувство растекается по всему телу.
— Что ты будешь делать?