Выбрать главу

— Марьяна, иди, — разжимает мои пальцы на своих запястьях. Толкает на Костю, тот старается меня крепко удержать, не беспокоя раненую руку.

— Герман! Нет! — хочется кричать во весь голос, а получается одни хрипы и жалкие всхлипы. — Я люблю тебя, — как заклинание признаюсь, лицо Германа искажается гримасой боли, словно ему больно это услышать.

— Марьян, пошли, — Костя тянет меня, а я все еще надеюсь, что случится какое-то чудо.

Он отворачивается, я дергаюсь за ним, но меня удерживают. Меня тащат к машинам, а я все кручу головой, все еще смотрю в спину удаляющегося Соболя.

Боже, храни его.

61 глава

Костя старается быть аккуратным, но все же проявляет силу. Он запихивает меня на заднее сиденье, задев раненое плечо. Глухо вскрикиваю, прижимаю к телу руку, прикусываю губу. Водитель сразу же блокирует со всех сторон двери.

Оглядываюсь назад.

Герман неторопливо подходит к Тимуру, со стороны они выглядят вполне спокойными и безобидными, если не считать в руках оружия. Ясин все время улыбается, смеется. Соболь стоит ко мне спиной, поэтому я без понятия, какие эмоции отражаются у него на лице.

Страх за себя. Страх за любимого человека. Страх за ребенка. Страх заставляет меня не мигая смотреть на двух мужчин, у которых в руках оружие, власть, уверенность в себе. Мне страшно представить, что начнется, если один из них поднимет руку и выстрелит. Хочется верить, что все останутся на своих местах, но вряд ли, вряд ли... Люди той или иной группировки спокойно перейдут на сторону победителя.

Выстрел. Громкий выстрел. Я вздрагиваю. Моргаю, не понимаю, что произошло. Водитель оборачивается, потом открывает дверку и выскакивает из машины. Я не решаюсь. Герман и Тимур все еще стоят друг напротив друга, но отчетливо вижу, как на груди Ясина расползается красное пятно. Его шатает, как пьяного, но все еще стоит на ногах. Он продолжает улыбаться.

Не дышу, заметив, как Германа тоже ведет в сторону. Неужели... Мне страшно заканчивать мысль. Мне не с первого раза удается открыть дверку и вылезти из машины.

— Герман... — шепотом зову его, осторожно направляясь к нему.

Ясин вскидывает руку, целится опять в него. Что он собирается делать? Опять стрелять? Они и так оба ранены, можно спасти. Неужели стреляют по очереди? Кто кого? Сумасшедшие! Безумцы!

— Герман! — у меня прорезается голос, он оборачивается.

Его рубашка, прилипшая к телу, тоже вся в крови. Я спотыкаюсь, так как смотрю только на него. Ноги не удерживают, но меня кто-то подхватывает. Это оказывается Костя.

— Что ты делаешь? Быстро в машину!

— Он ранен! Ты не видишь?! — пытаюсь вырваться, но в этот раз помощник не церемонится, тащит меня обратно к джипу. Я сопротивляюсь из последних сил, пытаюсь вывернуться, но держат крепко.

— Костя, ему нужна помощь. Ты слышишь меня? — в очередной раз пытаюсь выкрутиться, но Костя толкает к машине. От последующего выстрела мы одновременно вздрагиваем и вдвоем же оглядываемся.

Крик из меня вырывается быстрее, чем я осмысливаю произошедшее. И хочется рвануть вместе со всеми, но ноги подкашиваются, и я оседаю на пыльную дорогу. Мелкие камушки впиваются в колени, а брюки пачкаются, как и руки, на которые я опираюсь.

Нет! Нет! Нет!

Пытаюсь не плакать, но слезы текут, как будто кто-то забыл закрутить вентили слезных потоков. Ползу на четвертинках в сторону Германа, лежащего на земле. Его плохо видно, так как его люди и люди Ясина прям столпились на этом пяточке. Тимур тоже лежит без движений.

— Марьяна, тебе там делать нечего! — это вновь оказывает Костя.

Я всматриваюсь в его лицо, пытаюсь понять, что произошло, что там, что с Соболем. Но по лицу помощника ничего не понятно.

— Он жив? Скажи, что жив! Пожалуйста! — в голосе неожиданно появляются визгливые нотки, а в руках сила, потому что я трясу Костю, держа за лацканы его пиджака.

Он не отвечает, обхватывает меня за плечи, увлекает в сторону машин. Мы проходим мимо джипа, в котором я сидела несколько минут назад, идем дальше. Подходим к черному седану.

Силы окончательно меня покидают, мне становится все равно до происходящего. Оказавшись на заднем сидении, прикрываю глаза. В этот раз за руль садится сам Костя. Он никого не ждет, разворачивает машину и уезжает, я даже не оглядываюсь назад.

***

— Еще один стежок. Вы большая молодец, — хирург внимательно рассматривает свою работу, шов закрывают повязкой. — К гинекологу пойдете? — уставшие карие глаза смотрят на меня сочувственно.

Я не чувствую потребности к посещению гинеколога, но все же соглашаюсь на прием. Перед тем, как стали зашивать рану, призналась, что в положении. Не хотелось вредить ребенку лекарствами. Меня под ручки переводят в другой кабинет, в котором за столом сидит женщина. Она без интереса мельком кидает на меня взгляд, поджимает губы. Задает обычные вопросы: вес, давление, генетические заболевание, последние дни менструации, последний половой акт. Удовлетворив стандартное любопытство, отсылает меня за ширму, приказав снять брюки и залезть на кресло.

Прохлада кабинета вызывает мурашки, гинекологическое кресло - отвращение, но все же заставляю себя на него сесть и закинуть ноги на подставки. Врач не самая аккуратная, ее осмотр причиняет боль внизу живота, я шиплю сквозь зубы.

— Терпи, ничего особенного не происходит. Матка увеличена, срок беременности пять-шесть недель. Оставляем или аборт будете делать? — ее равнодушный голос не так возмущает, как вопрос.

— Оставляем, — цежу сквозь, с радостью сползая с кресла, одеваюсь.

Врачиха так же равнодушно что-то пишет на клочке бумаги, протягивает ее мне. И плохое настроение, как и раздражение, испаряются. Справка о беременности пять-шесть недель.

На улице терпеливо ждет Костя, увидев меня, идет навстречу. Внимательно смотрит на руку, кивает своим мыслям.

— Я снял тебе номер, отдохнешь. Вечером тебя заберут.

— Кто?

— Тайсум.

— Адам? — непонимающе переспрашиваю, растерянно разглядывая помощника Германа. — А причем тут Тайсум?

— Мне было приказано позвонить ему в случае чего.

— «В случае чего» это чего? — загадочные ответы совсем не устраивают, хочется понять, почему именно Адам меня должен забрать. Он и Герман никогда не были лучшими друзьями.

— Я отвезу тебя в отель, — Костя не хочет разговаривать, настаивать не имеет смысла. Спрошу у Тайсума, когда его увижу.

В отеле мне выдают ключ, помощник Германа провожает до номера, даже заходит в него. Убедившись в том, что никто там не поджидает, оставляет меня одну. Ни слова о Германе, ни слова о том, что мне делать дальше.

Я с удовольствием скидываю с себя грязную, пыльную одежду. Осторожно обмываюсь, стараясь не намочить повязку и сильно не беспокоить руку. Умудряюсь вымыть волосы. Завернувшись в халат, иду к кровати. Пару часов сна до встречи с Адамом мне не помешают.

Тревожные мысли мечутся в голове, не дают уснуть. Хочется поудобнее устроиться, но раненая рука при каждом движении напоминает о себе резкой болью. Я смотрю в белый потолок, уговариваю себя верить в лучшее. Все будет хорошо. Сколько раз я за этот день произнесла про себя эту фразу? Она уже как мантра, как молитва. Постепенно в веках появляется тяжесть, через какое-то время проваливаюсь в сон.

62 глава

Открыв глаза, понимаю, что за окном непроглядная ночь. На душе после сна тревожно, не знаю, откуда эта тревога, ведь с ребенком все в порядке, а вот с Германом... Зажмуриваюсь, слыша в ушах громкий стук своего сердца. С ним тоже должно быть все хорошо, никак иначе. А вдруг... Вдруг его люди не успели довести до больницы, вдруг во время операции у него остановилось сердце, его не смогли повторно заставить биться...

Становится совсем паршиво. Ужасно то, что мне некому позвонить и узнать информацию. У меня нет номера телефона Кости, я не знаю, есть ли у Германа близкие люди, которые владеют сведениями о его состоянии.