После короткого стука мне было позволено войти. Перешагнув порог своей будущей пыточной, я встретилась глазами с серьезным взглядом Игоря. Судя по его лицу, меня ждали нехилые разборки.
— Малышкина, — сухо сказал мужчина.
Нет, блин, Папа Римский! Вовремя прикусив язык, я всё же смогла промолчать и лишь кивнула, подтверждая — мол, да, я, а не какой-то клон.
— Проходи, садись, — кивнул Игорь на кресло напротив своего стола.
Пришлось повиноваться. Опустив свою пятую точку на мягкое сидение, я вздохнула, настраиваясь на серьезный разговор. Попыталась придать своему лицу чуть больше смирения, но что-то мне подсказывает, что получилось не осень.
— Хорошо выглядишь, — сообщил мне большой босс, — Как деловая, успешная женщина. Так и не скажешь, что столь милая особа способна на жестокость.
— Это только кажется, — всё же брякнула я.
Блин, я вообще собираюсь себя защищать? Мне работа вообще не нужна что ли?! Малышкина, ну-ка захлопнись и притворись овцой!
— Я это уже понял, — кивнул Игорь мрачно, — Карина, ты нахрена девочке нос сломала?
— Эм… — протянула я, — Если я скажу, что это вышло случайно — поверите?
— Боюсь, что нет.
Так я и думала. Эх, а было бы неплохо.
— Игорь, — чуть помолчав, сказала я, — Я понимаю, что перешла все границы, но упорно считаю, что она это заслужила.
— Да мне до одного места, что ты там считаешь! — хлопнул по столу мужчина, — У меня под носом один сотрудник отметелил другого. И ладно бы мужики — для них это в порядке вещей! Но вы же бабы! Мужика не поделили? — поняв по моим глазам, что попал в точку, Игорь чуть не взвыл, — Карина, мля! Ну ты же взрослый человек! неужели непонятно, что свои бабские разборки нужно оставлять за пределами этого места?!
Потупив взгляд, я сказала:
— Прости, я сама не понимаю, что на меня нашло. Это было как затмение.
— Не понимает она, — проворчал мужчина, — Скажи спасибо, что нам удалось убедить Уварову не писать на тебя заявление. А она этого хотела. И глядя на то, во что сейчас превратилось её лицо — я прекрасно Катьку понимаю.
— Спасибо — послушно кивнула я.
— В общем, мы все тут посовещались, и пришли к одному выводу — уволить мы тебя не можем, — мой облегченный вдох на секунду прервал Игоря, а затем он продолжил, — Но наказать обязаны.
— Я понимаю.
— Ты отстраняешься от работы на две недели, — «обрадовал» меня начальник, — И лишаешься половины своей месячной зарплаты. Пока тебя не будет, за всем присмотрит Андрей из службы новостей.
Класс. И это с учетом, что до Нового года, который был одни из самых затратных праздников, оставалось чуть больше месяца. Но я понимала, что могло быть намного хуже. Поэтому просто кивнула, сделав мысленную пометку быть чуть экономнее эти недели.
— И это еще не всё, — продолжил тем временем Игорь, — Лечение Кати оплачивать будешь тоже ты. Полностью. И если ей понадобится косметическое вмешательство — тоже за твой счет.
— Ну, это не самое страшное, — хмыкнула я, — Мой брат — хирург в лучшей клинике города. Так что вопрос с лечением можно считать закрытым.
О том, что уже пару недель Олег со мной не разговаривает, я благополучно умолчала. Проблемы будем решать по мере их поступления. Главное, что мое место осталось за мной.
— Детали меня волнуют мало, — махнул рукой Игорь, — Главное — чтобы у Уваровой не осталось никаких претензий и в процессе лечения ты не добила девчонку.
— Я постараюсь. Могу идти? — спросила я, поднимаясь с кресла.
— Да. И Карина, — добавил мужчина, когда я уже схватилась за ручку двери, — Раз твой брат — врач, то пусть посоветует тебе хорошего психолога. Мне кажется, тебе не помешает парочка сеансов.
Ничего не ответив, я вышла из кабинета. И только закрыв за собой дверь, позволила себе выдохнуть сквозь зубы. Ага, психолог, конечно. Какой-то идиот с купленным дипломом будет выслушивать мои излияния и копаться в моих мозгах, пытаясь поставить их на место? Три ха-ха два раза. Не бывать этому.
Забрав свои вещи и попрощавшись с ничего не понимающими коллегами, я спустилась вниз. Сев в машину, достала телефон и набрала номер рыжей. Набокова же просила держать её в курсе. Или не просила? Неважно. Пусть знает.
— Меня отстранили, — сообщила я, едва на том конце ответили.
— Надолго? — С волнением в голосе спросила Настя.
— Две недели. Плюс штраф и оплата лечения этой, блин, Катерины.
— Ну, могло быть и хуже, — осторожно заметила подруга, — Ты как? Сильно расстроилась? Жалеешь?
— Оно того стоило, — кажется, в сотый раз повторила, незаметно вздыхая.
Нет, я ни на секунду не сомневаюсь в своих словах. Но себе я могу хотя бы не врать — меня ломает от одной только мысли о необходимости сидеть дома. На работе я хоть как-то отвлекалась. В четырех же стенах я могу только бухать и проникаться жалостью к себе. А я этого не хочу.
— Мне тут без тебя будет скучно, — сказала рыжая, — Никто девкам рожи не разбивает, не скандалит — тоска.
Я негромко рассмеялась:
— Ты не заметишь даже моего отсутствия. А когда я вернусь — первой начнешь плакать.
— Только если от счастья, — парировала Набокова, — Ладно, мне на эфир пора. Не кисни там. Всё будет хорошо.
Завершив вызов, я откинулась на сиденье и вздохнула. Вот и что мне делать эти две недели? Не бухать же в самом деле. Ладно, с одним делом точно разобрались — нужно подлатать Уварову. Ох, как же не хотелось этого делать. Но Игорь прав — я еще легко отделалась. Если бы Катька зафиксировала побои и написала заявление — ох, боюсь представить, что тогда со мной бы стало. В нашей сфере репутация очень важна — по большей части, из-за публичности. Это депутаты могут замаливать свои грешки, вкладывая бабки в строительство садиков и благотворительность. На телевидении же действует несколько иная схема. Одно дело — быть скандальным корреспондентом, который выгрызает новости из глоток других людей, и совсем другое — прослыть истеричкой, избивающей коллег. Так что, скрипнув зубами, можно было сказать Уваровой «спасибо». Но делать этого очень не хотелось.
Итак, чем себя занять? Артему звонить не хотелось. Во-первых, рано, он работает, во-вторых, я всё еще не решила, хочу ли с ним общаться. Он попытался мне что-то объяснить, но это не значило, что я вот так возьму, и остыну за секунду. Так не бывает.
Левину еще повезло, что я и его носу не сделала бесплатную пластику. Хотя, видит Бог — мне этого хотелось. Сама не понимаю, как смогла себя сдержать. Он начал рассказывать свою историю — и меня будто парализовало. Не от жалости к мужчине — нет, её не было. Не пришло и понимание того, нахрена было делать больно мне.
Я просто…растерялась что ли. Он тут начал мне душу выворачивать наизнанку — а я ему в носопырку должна прописывать? Как-то не по-людски это. А вообще я старалась избегать любых прикосновений, даже если это физическая расправа. Пальто я забирала, только схватившись за ткань, отдавала его точно таким же способом. Потому что боялась — если прикоснусь, то башенку мне неслабо так сорвет. Этот мужчина творил что-то невероятное с моим мозгом, и мне это совершенно не нравилось.
Устав от размышлений, я завела мотор и выехала со стоянки. У меня впереди целый день — проведем его с пользой. Для начала — звонок лучшей подруге.
К счастью, Четкова ответила сразу.
— Ты дома? — спросила я.
— Ну да, — зевнула в трубку Юля, — Взяла выходной, побалдеть планировала. А что?
— Я приеду? — отвечать вопросом на вопрос — это прям мое.
— А ты разве не на своей обожаемой работе? — удивление в голосе подруги просто зашкаливало.
— Как слышишь — нет. Ну так я приеду? Всё расскажу заодно.
— Приезжай конечно. Уже ставлю чайник.
До дома Четковой я доехала за каких-то пятнадцать минут — все уже были на своих работах, и дороги пустовали. Подруга, судя по ее виду, действительно планировала весь день балдеть — небрежный пучок, растянутая футболка, шорты и огромные тапки в форме медвежат. Домашняя, уютная — ничего общего с вредным юристом, в которого она превращалась на работе.