С моей конфиденциальностью всё тоже решилось почти играючи – мы просто заключили новый договор, по которому я всё так же сохраняла тайну личности. Но обязалась писать для сайта. На какие-то выездные мероприятия я старалась не подписываться – всё же ярко-рыжие, почти красные волосы, скрыть было непросто. Но вот всё, что касалось новостей, которые можно было уточнить с помощью звонков или отследить в сети – это запросто. Тем более – новости частенько пересекались с теми, которые я выдавала на радио. Так, что зря я так боялась перемен – всё сложилось весьма удачно.
На учёбе всё тоже было спокойно – наконец-то преподы вспомнили о том, что четвёртый курс лучше оставить в покое и дать нам хоть немного свободы. Расписание весьма существенно перекроили. Пары начинались не раньше полудня, так что я успевала и выспаться, и потом ещё что-то отписать по работе.
Семья радовала тем, что у всех навалилось много дел, и никто меня вообще не трогал. Один раз только меня слегка напрягла сестренка. Точнее, её звонок. Нет, поначалу ничего необычного я не услышала. Моя малышка рассказывала, как дела в университете – ей, второкурснице, было интересно абсолютно всё. Но когда в разговоре прозвучало знакомое имя – я насторожилась.
– Лёва всю лекцию мне новые фокусы показывал. Знаешь, там нужно подписать карту, сложить, зажать зубами, он подписывает свою, также зажимает во рту, потом мы дотрагиваемся кончиками карт друг дружки, достаем их изо рта, разворачиваем – и моя карта оказывается у него, а его у меня! Ты представляешь?! До сих пор не пойму, как он это делает!
– Поль, а Лёва – это кто? – я постаралась, чтобы мой голос звучал максимально ровно и не заинтересованно.
– Ну ты даешь, сестра! Вообще-то это мой сокурсник и по совместительству друг. Я тебе рассказывала – мы сдружились на фоне картавости.
Ох, точно…Полина действительно рассказывала ещё на далеком первом курсе, почти два года назад, что подружилась с забавным, но немного нелюдимым мальчиком. Видеть его мне не доводилось – всё же круг общения у нас с сестрой был разным, но слышала про паренька я регулярно. Просто как-то раньше не придавала значения рассказам.
– Ах, ну да. Напомни – это же он себе косичку отращивает?
Это было, что называется, «пальцем в небо». Просто решила убедиться в своих подозрениях. И оказалось, что я весьма проницательна.
– Ну да, – подтвердила мою догадку Набокова-младшая, – Он её, правда, прячет, шарфики носит, все дела. Но я видела её, и пару раз даже дергала. Лёвыч так забавно бесится, когда его косу трогаешь.
– Вот как, ясненько, – слегка рассеянно отозвалась я, и как то быстро скомкала разговор.
Моя сестра училась с Греем – сомнений на этот счёт у меня не оставалось. Память услужливо подкинула картинку-воспоминание. Парень, показывающий мне фокусы на диване в кинотеатре. С ясными серо-голубыми глазами и лёгкой, слегка самодовольной улыбкой. И тут же возник ещё один образ – на этот раз брутального клавишника из рок-группы, который, казалось, всю душу вкладывал в свой инструмент. Именно таким мне запомнился Грей на единственном концерте «SW», который мне довелось увидеть. Стоит признать, гримировали музыкантов на совесть – если бы не моя природная подозрительность, я бы никогда не соединила этих двоих в одно целое. И Полина, видимо, тоже не в курсе секрета своего друга. Она вообще такую музыку не слушала.
Оценив свое небольшое открытие, я о нём благополучно забыла. В конце концов, не у одних музыкантов были тайны. Лично мне бы не понравилось, если бы кто-то начал копаться в моём бельишке. Хорошего в этом было мало.
Кстати, о бельишке. Вайт. За этот месяц он на удивление не делал попыток пригласить меня куда-то. И за это я была ему искренне благодарна. Но этот человек выбрал другую тактику – он решил сделать своё присутствие в моей жизни максимальным, насколько это возможно. Ежедневные звонки, сообщения, комментарии в моем блоге – ума не приложу, как он его нашёл и зачем ему это вообще понадобилось. Он обложил меня во всех возможных электронных видах связи. Хорошо хоть, мою реальную страничку «ВКонтакте» не вычислил. Хоть где-то его не было.
Но вот я ворчала, однако этот гад свое дело знал. Я постепенно привыкла к тому, что просыпалась по утрам не от будильника, а от сообщения. И ложилась спать, только поговорив со своим творческим товарищем. Мы по-прежнему не затрагивали опасные темы, не называли имён (я смогла приучить Елену стучать, а не врываться в мою комнату с криками, которые могли меня спалить). Но и без этого нам было о чём поговорить. Работа, например. Дела в группе. Парни собирались в тур по городам России в поддержку нового альбома. Одна из песен, по нашему обоюдному с Вайтом и, бесспорно, скромному мнению, должна была стать хитом. Мы долго спорили о названии, но в итоге этот гад победил, и мы сошлись на простом «Тихая ночь». И припев этой весьма приятной композиции стоял у меня как основная мелодия на «рабочем» телефоне.