– Стакан хоть бы взял, эстет фигов! – фыркнула я, заканчивая молоть кофе и насыпая небольшую порцию в турку, – И, если ты вдруг забыл – я нахожусь у себя дома. Так что могу шуметь, сколько влезет. И даже стоять на голове.
– Ты постоянно такая язва, – хмыкнул парень, ставя пакет на место, – Вот честно – почему ты такая колючка?
– А почему ты такой мерзкий золотой мальчик? – не смогла я снова удержать свой язык.
Неожиданно Меридов рассмеялся.
– Знаешь, будь ситуация немного другой – я бы тобой даже заинтересовался.
Я удивленно приподняла одну бровь и окинула парнишу взглядом а-ля «совсем чердак поплыл?»
– Это какой такой «другой»?
– Если бы мы не учились вместе. А то я тебя слишком хорошо знаю. Спокойной ночи, – с этими словами соседушка убрался в Ленкину комнату.
Я же, в полном обалдении, продолжила варить себе кофе. Аромат молотых зёрен перемешивался с шоколадом – да, я любила именно такой кофе. Его мне заказывала мама. Не знаю, где она его брала, но вкус у него был просто чудесным – не сравнить с той отравой, которую нам продавали в университетском буфете. Да и в студии только растворимый все пили. Но в моей обители было не место всякой дешёвой гадости.
Заварив напиток, я прошлепала босыми ногами по паркету и неожиданно остановилась перед Елениной комнатой. Там временно обитал Меридов. Всё ещё не могла поверить, что предоставила убежище своему самому ненавистному сокурснику. Что со мной произошло в клубе? Слишком много выпила? Почему я не выгнала его в обед, едва он только глаза продрал? Сама не знала. Просто…у него такое лицо было. Как у щенка, которого выгнала хозяйка. Все-таки я слишком добрая по натуре своей. Когда-нибудь меня это погубит.
Решившись, я постучала и одновременно с этим приоткрыла дверь.
– Не спишь? – тихо спросила я.
– Пока нет, – ответили мне, и раздался щелчок выключателя.
Я прищурилась от мягкого света ночника, который включил Сашка.
– Что-то случилось? – спокойно спросил он, садясь на кровати.
В комнате как-то резко стало на несколько градусов горячее. Или просто всему виной был его обнажённый торс. Эх, все-таки долгое воздержание сказывалось на нежной женской психике отнюдь не в положительном ключе. Вон, уже на ненавистных сокурсников засматривалась.
Хотя, что уж там скрывать, у Меридова было на что посмотреть. Это я заметила ещё днем, когда он вышел из ванной комнаты в одном полотенце. Широкие плечи, к которым крепились руки с рельефно изогнутыми мышцами, в меру раскачанный торс, и, хотя его талию скрывало одеяло, я знала, что на животе у него если не чёткие «кубики», то, что-то очень близкое к ним, а бедра нереально узкие.
– Ты занимался плаванием? – против воли спросила я, садясь на маленький диван в противоположном углу комнаты.
– Ты пришла в мою временную комнату в час ночи, чтобы спросить, не занимался ли я плаванием? – спросил Саша с лёгким недоумением в голосе.
Да уж, я умела поставить в тупик.
– Эм…ну да, – отозвалась как ни в чём не бывало.
– Занимался,– кивнул парень, явно удивлённый моей прямолинейностью, – Да я и сейчас люблю зависнуть в бассейне. Там можно посмеяться.
– Над чем? – мне стало любопытно, что этот парень находил смешного в бассейне.
– Над курочками можно всласть поржать. Они все, по большей части, ходят в бассейн просто повыпендриваться. Надевают раздельные купальники. И прыгают только «бомбочкой». И как следствие – теряют плавки. Плавают потом, их ищут. А мне под водой ВСЁ видно! – на этих словах он мне подмигнул.
Я против воли засмеялась. Вот уж не думала, что этот напыщенный болван так по-детски развлекался.
– Парень, а ты в курсе, что тебе 20 лет? – отсмеявшись, спросила я.
– Почти 21. А что такого-то? – пожал плечами Меридов, – Я же с них плавки не стягиваю. Просто смотрю.
– Ясно, – кивнула я, всё так же улыбаясь. И тут, неожиданно для самой себя, сказала, – Мпасибо.
– За что? – не понял Сашка.
– Ну, мы вчера в клубе были…слегка навеселе… – мне было немного неловко говорить такие вещи, тем более Меридову, – Спасибо, что…не воспользовался ситуацией.
– А соблазн был велик, – протянул парень, усмехаясь, – Ты явно была не против продолжить наши танцы.
– Не напоминай, – поморщилась я, – Вот что значит – слишком много времени никого из мужчин к себе не подпускаю. Плюс ещё алкоголь…
– А много – это сколько? – вдруг заинтересовался этот засранец.
– Много – это много! – отрезала я, краснея.
– Ладно, не настаиваю. Больше полугода? – уточнил он с невинной улыбкой.