После чего, буквально плюнув парню в лицо, Елена схватила свою сумку и почти выбежала из аудитории, на ходу набирая чей-то номер. Сашка же, вытерев лицо, посмотрел ей вслед. Ему хотелось ощущать триумф, но почему-то всё, что он чувствовал – это ярость и боль.
Глава 23
Итак, меня посадили под домашний арест. В буквальном смысле слова. Я наивно полагала, что на меня просто наорут – и отпустят восвояси. Ну, максимум – откажутся со мной разговаривать на очень долгое время. Но нет – мои родители сумели меня удивить. Как только я переступила порог отчего дома – у меня отобрали ключи и телефоны. Оба. Уж как они просекли, что искать нужно было ещё один аппарат – неизвестно.
В общем, только после того, как меня лишили возможности сбежать или хотя бы позвать на помощь, началась настоящая головомойка. Какими словами меня только не называли. Неблагодарная дрянь – это самое невинное, что я могла привести в пример. И вот, прооравшись, мама – а дома была только она – заявила, что из этого дома я не выйду до конца дней своих. А отец, вернувшись вечером, не стал возражать. Только посмотрел на меня и сказал, что разочарован. И вот это подействовало сильнее криков – впервые за тот безумно долгий день я ощутила стыд.
И вот теперь я сидела дома. На календаре был уже четверг, у меня не было никакой связи с внешним миром. В университет я тоже не ходила. На мои робкие попытки намекнуть об учёбе мама только хмыкнула:
– Надо же, об образовании заговорила. Будто оно тебя беспокоит.
Я уже и не пыталась воззвать к её разуму. Ведь я же не бросала институт, а совмещала учёбу с работой. Но это же родители – их было крайне сложно переубедить. Хорошо хоть, что с Епифановой они связались и своими словами объяснили, почему их дочь на неопределённое время останется под крылом мамы и папы.
А вот сестра меня не осуждала. Полина, понятное дело, спорить с родителями не стала, но вечером того отвратного понедельника прокралась в мою комнату.
– Я на твоей стороне, сестрёнка, – шепнула она мне, забираясь ко мне под одеяло, – И мама с папой тоже. Просто им обидно, что ты всех обманула. Они остынут.
Я только кивнула – говорить мне не хотелось. Злости у меня не было, грусти, как ни странно – тоже. На меня с того утра навалила какая-то апатия. Поняв, что выпускать на волю меня не собираются, я перестала спорить. Завалю сессию из-за прогулов – ладно. Отчислят – да пожалуйста. Если моим предкам настолько важно отстоять свою позицию и наказать меня именно таким вот странным образом – окей. Я просто подчинюсь.
Но в четверг всё же произошло кое-что хорошее. Ко мне приехала Епифанова. Когда блондинка заглянула в мою комнату, я была просто готова разорвать её на части от радости. Но ограничилась лишь удушающими объятиями.
– Я безумно соскучилась, – прохрипела Елена, когда я её, наконец, отпустила, – Квартира без тебя просто опустела.
– Да? А я думала, ты закатываешь вечеринки каждый день, – хмыкнула я, присаживаясь на широкий подоконник.
– Если бы. Но про вечеринку ты весьма вовремя вспомнила – я позвонила Бо, она будет здесь через полчаса. А пока, – Ленка замялась, – Я должна тебе кое-что сказать.
– Ты затеяла переделать мою комнату под гостиную? – приподняла я одну бровь, – Даже не надейся – когда-нибудь я выйду отсюда.
– Да нет, с твоей комнатой всё в порядке, – подруга села рядом со мной, – В общем, ты только не нервничай. Это Меридов. Он сдал Хоук.
На секунду мне показалось, что я ослышалась. Ну, или, что Лена так пошутить решила. Но по её серьезному взгляду я поняла – нет, она не шутила.
– Ты уверена? – одними губами шепнула я.
Голос внезапно перестал мне подчиняться.
– Абсолютно. Я не знаю, как он узнал, но что слил журналистам тебя он – в этом не сомневаюсь.
Вот значит, как. В груди стало как-то горячо, а потом сразу – холодно и пусто. То есть это ему я должна быть благодарна за практически загубленную жизнь? Отлично, ничего не скажешь.
– Давно ты знаешь?
– С понедельника, – Елена обняла меня за плечи, – Я сразу же начала тебе звонить, но, видимо, ты уже была здесь. Эй, ты чего плачешь?
Дотронувшись до щеки, я поняла, что щеки у меня были мокрые. Реально плакала. Странно – мне ведь было всё равно. Ведь так, да? А то, что в животе образовывался тугой ком, а в сердце – сосущая пустота – так это не из-за этого. Правда.
Не выдержав, я уткнулась подруге в шею и дала волю слезам. Против воли из горла вырывались всхлипы и хрипы. Те, кто думают, что девочки плачут красиво, как в кино и сериалах – ошибаются. Нет, могут, конечно, и так, но только для показухи, и чтобы надавить на жалость. Когда же тебе реально больно, получается вот так – некрасиво, с надрывом, размазывая по щекам солёные капли.