Следует подчеркнуть, что Россия и в этот раз полностью повторила западноевропейский опыт, начав захват территорий, в которых жители метрополии физически не могли составить большинство населения, как это происходило в британской Новой Англии или на русском Дальнем Востоке. В конце XVIII — начале XIX века были присоединены Польша и Финляндия, Грузия и Азербайджан, в середине XIX века началась война за Северный Кавказ, через пару десятилетий — оккупация Средней Азии. Включив в свои границы такие вассальные государства, как Бухарский эмират и Хивинское ханство, Россия распространила свою власть до пределов британской зоны влияния в Афганистане и Гиндукуше. В том же 1885 году, когда европейские державы завершили раздел Африки, Россия достигла зенита своей территориальной экспансии.
Иными словами, волны «наплыва» европейских колонизаторов практически совпадали по времени и методам осуществления: если в XVI–XVII веках все они осваивали новые территории посредством переселения сотен тысяч своих подданных и создавали в новых местах копии собственных обществ, то в XIX столетии стремились контролировать новые территории военной силой, используя их природные богатства или геополитические преимущества и не помышляли об их полном инкорпорировании в свой состав. Россия здесь выделялась двумя особенностями: и в первом, и во втором случае ее поселенческие колонии и военным образом контролируемые владения находились не в отдалении от метрополии, а непосредственно с ней граничили, воспринимаясь как составная часть страны: это позволило России удержать в своем составе как сибирскую поселенческую колонию в то время, как европейские поселенческие колонии стали независимыми государствами, так и свои зависимые территории в Закавказье и Средней Азии даже после того, как европейские державы оставили свои владения в Африке и Азии в 1950–1970-х годах. Это сделало Россию самой необычной империей — с одной стороны, свято верящей в свой непреходящий характер, и, с другой — чрезмерно увлеченной «недифференцированной» территориальной экспансией.
Однако логика истории довольно упряма. Через четверть века после основных событий эпохи «деколонизации» Советский Союз (а он, как мы знаем со слов нашего президента, «и был Россией, только называвшейся по-другому»[63]) распался. Удивительным это событие могло быть только для тех, кто не понимал (или не готов был принять) сложной природы этой страны как задержавшейся в прошлом многоуровневой колониальной империи. Несмотря на то, что владения России в Средней Азии и Закавказье выглядели составными частями единой страны, на деле они были крайне похожи на периферийные приобретения европейских держав, сделанные в XIX веке. Провинции эти были более «колонизированными», чем большинство заморских владений западных европейцев. В 1989 году доля русского, украинского и белорусского населения в Казахской ССР составляла 44,4 % (казахского — 39,0 %), в Киргизской ССР — почти 24,3 %, в Узбекской ССР — 9,3 %, в Таджикской ССР — 8,5 %, в Азербайджанской ССР — 6,1 %, в Чечено-Ингушской АССР — 24,3 %[64]), однако это не шлo ни в какое сравнение с североамериканскими колониями или Австралией, где эти показатели превышали 80 и даже 90 %[65]. Поэтому распад СССР (как и всё, что за ним последовало) был типичным концом империалистической державы, от которой отделялись заморские территории[66], — и никакие идеологизированные сказки о «новой исторической общности людей» не могли ничего изменить.
63
Путин, Владимир. «Интервью руководителям трех всероссийских телеканалов, 17 октября 2011 г.» (цит. по: www.ria.ru/politics/20111017/462204254.html, сайт посещен 15 мая 2014 г.).
64
Рассчитано по: Национальный состав населения СССР (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.), Москва: Финансы и статистика, 1991 (на сайте www.demoscope.ru/weekly/ssp/census.php?cy=6e, сайт посещен 12 апреля 2013 г.).
65
См., напр.: Wakefield, Edward. A View of The Art of Colonization in Present Reference to The British Empire, New York: A. M. Kelley, 1969, рр. 260–261.
66
См.: Inozemtsev, Vladislav. ‘El deseo colonial que no se esfumó tras la caída de la URSS’ в: La Razon [Madrid], 2016, Agosto 21, p. 28.