Кто меня мучит,
Мутит мне кровь?
Кто меня учит
Слову любовь?
Рифма глухая.
Впору кричать:
Только стихами
Могу отвечать…
* * *
«Что останется после меня?
Горстка пепла и вспышка огня», —
Напишу я на красных обоях,
Всё пространство заполнив собою,
Никого не кляня, не виня…
* * *
Блаженны плачущие ныне —
Я не смирил своей гордыни.
Тебе, любимая, пою:
Даст Бог — увидимся в раю,
А не в пустыне…
* * *
Взять нельзя то, что я завещаю, —
И друзья стоят за вещами.
Любимый, и ты вместе с ними
Всё шепчешь и шепчешь «усни» мне.
* * *
Не все умрут,
Но все изменятся:
И там и тут
Я буду пленницей
Твоей любви
Воды и невода…
Храм на крови.
Прочнее некуда…
* * *
Никто ни в чём не виноват,
Не виноват ни в чём.
Я вырубил вишнёвый сад,
Что за твоим плечом.
И жизнь-краса и смерть-коса
Горят в моём окне:
Вишнёвый сад, вишнёвый сад
Ты подарила мне…
* * *
Слова верны и милосердны,
Мы повторяли их усердно:
Любовь и ревность не равны…
Сейчас же из другой страны
Я безуспешно повторяю:
Любовь без ревности теряет
Меня, как принадлежность Рая,
Тебя, как чувство глубины…
* * *
Есенин — чемпион среди самоубийц.
Он не искал чернил,
Но обошёлся кровью…
Увы, не только он
привычно падал ниц
С энергией светил,
С посмертною любовью.
Не соревнуясь с ним —
Мы победить хотим.
В итоге: сократим
Путь к своему надгробью…
Владимир Устинов
СТИХИ ИЗ КНИГИ
* * *
На перевале Хокусая встретил.
Он доживал последнюю фамилию и год.
«Здесь нежный выпадает снег, маэстро! — сказал я. —
Бледные щёки лепестков снега — это бледность
слегка сиреневой Сакуры, не правда ли?»
Я видел, что он меня не понимает.
«Фудзи!» — три раза повторил я.
Сделав руками несколько взмахов на манер ёлочки, добавил:
«Пагода, пагода!»
Хокусай на перевале пристально посмотрел на меня:
брови приподнялись, впали виски,
открылись кривые охристые зубы.
«Банзай: ужимка, театр Но, харакири, Хариучи, Хиросима…» —
но я молча следил вьюгу.
Того Кутуньо, татами, макивары, нунчаки… то-то!»
И вдруг…
Хокусай понимающе улыбнулся:
«Кремль, кушак, винтовка, Ленин, Репин…»
Я приподнял бровями усы морщин на бледном своём челе
и слегка склонил к Учителю голову.
СОБАКА ТЮИЛЬРИ
природная собака Тюильри
учуяла падучую хозяина спесь
Смесь радости и одиночества и одичалости тлетвор
Заслышав свист ярости взвизгнула сука язык прикусив
Отлаилла
Лак ласки ластилила пред
Кучера кнут из памяти, бред
ластиком вычеркла
Пуги на смерть испустив тяжёлый дух из пасти пламень
Глумливым клубнем бок сырое мясо разложенье
— Месье вам надо нервы…
— Какие нер огда их не! Всё вымотала сука…
Суке скажем так:
— Пшёл вонь! Давно мечтала бабочкою стать
* * *
Прикоцаный парень
в могиле лежит,
и молча в глаза
он лопате глядит:
«Лопата, лопата,
меня пожалей,
родился я в роще,
где жил соловей».
* * *
Ну вот…
Жили-были дедушка с бабушкой.
У них не было детей.
Потом у них родился медведь.
Он пошёл в магазин.
Он купил себе:
газировки, хлеба, колбаски,
жвачки, котлетки, кашки,
хлеба, молочка, яичек, хлеба,
колбаски, водички, конфеты,
яблоки, кефир…
Он пришёл домой.
Он лёг
и напукал в диван.
* * *
Иди искать корейца Ли.
Жена ушла, сбежали дети.
И начинаем с похорон.
С тобою выпьем Ли за
всё на свете.