Дальше Хруничев уведомил, что самолет под мой двигатель будут делать Микоян с Гуревичем. Их КБ находилось в Москве. Потом подключат кого-то еще, но пока еще не решили кого. Потому меня отправили в местную командировку знакомиться и налаживать контакты. Я и поехал.
Приехал, нашел… Хорошо так пообщались. Оказались нормальные мужики без особых понтов, хотя Артем и брат самого Анастаса Микояна. Да и к разгрому КБ Поликарпова Артем в свое время непосредственно руку приложил. Выяснилось, что про проблемы крыла для околозвукового самолета тут тоже знают. Более того, сейчас этим делом занимаются специалисты ЦАГИ. Правда, когда будет результат, конечно, никто сказать не может. Оно и понятно. За неделю или месяц такие дела не решаются. Впрочем и двигателя то пока нет, хотя формально он у нас уже в металле. У Микояна все данные на него есть. Мы ведь в Наркомат такие сведения в свое время подавали. Правда, предполагаемую мощность двигателя я тогда указал с большим разбросом. Типа мы пока сами не знаем, что выйдет. Хозяева показали мне свои первые прикидки и наброски. Там пока даже эскизами не пахнет, потому как с крылом непонятно. Наброски не особо понравились. Не самолеты, а головастики какие-то. Накидал свое видение самолета. Тут они уже меня начали критиковать. Так то вроде отбился, но их самих, похоже, не особо убедил. Ну и ладно. Время пока терпит. Там же в КБ меня застал звонок секретаря Хруничев о том, что мне на завтра нужно быть в Наркомате к 11–00.
В гостиницу вернулся к 8 вечера, потому уж было не до прочих визитов. Да еще некоторое напряжение чувствовалось. Маленков — это один из первых замов Сталина по Партии. А может и первый. Я хоть и живу в этом мире далеко не первый год, но партийной иерархии ничего не смыслю. В общем на шару тут не отделаешься. Вспомнилась и книга Серго Берии про своего отца. В ней, похоже, многое следует делить на 2, а то и на 5, но то, что Маленков, Жданов, Хрущев и прочая кампания были не только исполнителями, но и идеологами массовых репрессий вряд ли подлежит сомнению. Более того, пришло понимание, что моя спокойная жизнь в Иркутске подходит к концу. Как только я закончу двигатель, наверняка меня с частью КБ переведут в Уфу. Иначе и быть не может. Кому как не мне налаживать с нуля первое в стране производство ТРД? Тут одними командировками не отделаешься. Можно даже не мечтать. А, значит, новый город, новое место работы, новые люди, новые проблемы. Да еще Катя в положении. В общем, не ко времени все это, но тут уж ничего не поделаешь. В неблагоприятном варианте можно в одной с Яковлевым шарашке оказаться. Не сразу, но… Оно вроде бы как к этому ничего не располагает пока, но от тюрьмы, да сумы… Клясться в вечной преданности Партии, ее идеалам и лично товарищу Маленкову, брать на себя заведомо невыполнимые по срокам обещания и все прочее мне как-то совсем не хочется, но… Хотя может это я себя зря накручиваю.
Назавтра был в приемной у Наркома как огурчик. Хотя и не сказать, что хорошо выспался. Через полчаса вышел Хруничев, взял меня и мы поехали на его авто в Кремль. Пока ехали, Михаил Васильевич мне шепнул следующее:
— Ты, — говорит, — Шабалин, не тушуйся. Георгий Максимилианович, конечно, человек не простой и за дело спрашивает серьезно, но и ты у нас вроде не щи лаптем хлебаешь. За тобой несколько двигателей и лучший наш истребитель. Так что в ступор не впадай, но и не наглей. Нам еще с тобой реактивную авиацию страны создавать.
Что интересно, про то, как дела у Люльки, никто не говорил. И Хруничев тоже. Да и вообще про это как-то последнее время ко мне никаких сведений не поступало. С чем это связано сказать трудно. Может просто специально секретность развели?
В Кремль заехали через Спасские ворота. Там же табельное оружие сдали. Вернее я сдал, а у Хруничева с собой не было. Подъехали к какому-то зданию, вышли. Нас встретили и проводили на третий этаж. В приемной усадили, сказали ждать. Минут 15 просидели, а потом секретарь сказал, чтоб мы заходили.