Грустно киваю: — Да я и сам не рад, что так вышло.
Кабинет Маленкова. Это же время.
Георгий Максимилианович сидел в своем кресле и записывал на память результаты только что прошедшего совещания со спецами авиапромышленности. Вообще, если принять доводы этого конструктора про немецкую авиацию, то и вправду ничем особо серьезным нам немецкая реактивная авиация пока не грозит. Броня у немцев действительно становится хрупкой. По крайней мере у недавно выпущенных машин это похоже так. Чего там не хватает, Маленков не знал. Может действительно никеля. Нужно будет у специалистов узнать. И что отвечать Хозяину теперь тоже имеется. Но сам этот конструкторишка… Вот ведь гаденыш! Интеллигент хренов, хоть и в погонах. Все они такие. Что старые, что новые. А ведь Героя себе как-то заработал. На Партию пасть разинул. На партийный аппарат, которым Маленков руководит. Ну ничего, язык мы тебе укоротим. Правы были товарищи из Иркутска. Ладно. Сейчас дело сделает, а там посмотрим. Будет нужен, будет под присмотром. А не будет, значит потом пойдет по этапу. Или к стенке. Это уж что ему следователи пропишут. А вот в партогранизацию Уфимского завода нужно будет подобрать понятливого партийца, которому не помешает успех, связанный с освоением первого в СССР турбореактивного двигателя, и который будет за этот успех благодарен своему покровителю.
Записав это, Маленков выбросил тему из головы и занялся очередным делом.
В НКАПе потом что-то делал, по кабинетам ходил, но как-то все это было отстраненно. К часам восьми вечера освободился и вернулся в гостиницу. Дежурная по этажу сказала, что меня кто-то разыскивал. Да и ладно, кто ищет, тот всегда найдет. Калинина в номере не было. Лишь записка лежала, чтоб я его не ждал, он к знакомым подался. Может вернется, а может у них заночует. Только я собрался спуститься в буфет или в ресторан чего-нибудь перехватить, стук в дверь. Открываю, у двери мужик стоит в черном пальто и в пыжиковой шапке.
— Вам кого? — спрашиваю.
— Мне нужен товарищ Шибалин. Я по делу.
— Ну заходите, я — Шибалин, — говорю, — а сам пытаюсь понять что это за хрен.
Мужик в пальто зашел, дверь прикрыл и говорит.
— Я собственно на минуту. С вами хотел бы встретиться товарищ Каганович…
— Не знаю такого.
— Каганович Лазарь Моисеевич, нарком путей сообщения, — уточняет гость. — машина у меня внизу. Лазарь Моисеевич уже дома. Ехать нам всего минут 10.
Почесал я озабоченно щеку. Этому то от меня что нужно?
— Вообще, — говорю, — я не имел чести знать вашего начальника лично. Зачем я ему понадобился?
— Лазарь Моисеевич вам все объяснит лично, — говорит с некоторым нажимом гость.
— А документы у вас есть? — поинтересовался я, на что получил в руки МПСовский документ помощника наркома.
Собрался я, вышли из гостиницы, гляжу, стоит большая черная легковушка. Хотя нет, это явно представительский автомобиль и явно забугорный. Я сел сзади, мужик сел к водителю, тронулись. Минут через 10 и вправду подъехали к какому-то здоровенному дому. Меня попросили подождать в машине, а сопровождающий нырнул в подъезд. Минут через 15 к машине подходят двое. Второй сзади, явно охранник. Вокруг освещение приличное. А вот первый и правда на Кагановича похож. Его портретов в газетах тоже немало сейчас, хотя конечно, в основном это групповые снимки. Охранник открыл перед своим хозяином дверь, Каганович залез ко мне на заднее сидение.
Поздоровались, представились, тут Каганович и говорит:
— Я понимаю, товарищ Шибалин, что для вас все это неожиданно, но мне хочется с вами переговорить. Поэтому предлагаю вам сейчас пройтись по набережной.
Ага, думаю. Значит разговор конфиденциальный. А раз домой или на работу не приглашает, то не хочет светить нашу встречу. Но что же ему все-таки нужно от меня?
— Ну если, мы в итоге, — отвечаю, — придем к какому-нибудь кафе, в котором можно перекусить, то я не против. А то есть очень хочется.
Каганович кивнул, сказал что-то водителю. Охранник к забрался на переднее сидение, и мы втроем плюс водитель куда-то поехали. Минут 5 всего и добрались на небольшого ресторанчика. Следующие минут сорок я ждал заказа, а потом неторопливо насыщался, растягивая удовольствие, и пытался поддерживать эдакую светскую беседу ни о чем. В основном говорил Каганович, а мне оставалось только вставлять фразы или междометия. В общем, нарком явно решил говорить с сытым и умиротворенным мной. Правда, о чем он собрался говорить, я так и не смог придумать. Ну да ладно, сам скажет. Чего гадать?